Бари Алибасов: Две большие ошибки в моей жизни – Цой и Шатунов

После всех злоключений «продюсер всех времён и народов» Бари Алибасов сменил бурную жизнь на нерасторопный быт столичного пенсионера – под присмотром Елены, доброй и заботливой сиделки из Донецка, которую по объявлению Алибасову нашли после его травмы позвоночника. Оказалось, Бари Каримович не знает размер своей пенсии, мало того – даже не помнит, когда в последний раз держал деньги в руках. 75-летний музыкант удивился, узнав от помощницы Лены, что, как и Алла Пугачёва, он ежемесячно получает 52 000 рублей. Алибасова до сих пор кормит группа «На-На». Когда-то «на-найцы» давали по три концерта в день, складывали гонорары в хоккейные баулы, но продюсеру этого казалось мало.

1947 – 6 июня родился в 80 километрах от Семипалатинского ядерного полигона

2010 – отсудил компенсацию морального вреда с блогера, назвавшего его «татаро-казахским гастарбайтером»

2013 – выиграл 3 млн рублей в телепередаче «Кто хочет стать миллионером?»

2019 – получил ожог желудка IV степени после отравления жидкостью для прочистки труб «Крот»

2020 – после прыжка на спор с третьего этажа попал с травмами в больницу

– Под лейблом «На-На» выпускали жвачку, слабоалкогольные напитки и одеколоны, даже кроссовки с одеждой! – начал с приятных воспоминаний Бари Каримович.

– И где сейчас ваши «на-найцы», какие у них успехи?

– Они продолжают гастролировать в России и за рубежом. В труппе сейчас 9 человек: 4 солиста, музыканты, костюмер, директор. Группе «На-На» – 33 года, в первый раз они вышли на сцену 6 июня, на мой день рождения 1989 года. Вот мы сейчас с тобой сидим здесь, а они зарабатывают. Только-только приехали из Казахстана.

– С Лидией Федосеевой-Шукшиной какие отношения?

– Прекрасные, самые добрые, нежные. Какими были, такими практически и остались. Она просит не лезть в нашу жизнь. И не лезьте!

Рок умер в 1980 году

– Кем был для вас ушедший Юра Шатунов?

– За эти годы я столько ярких личностей похоронил – и шапку снимал, и горсти земли бросал. На моих глазах формировались гигантские личности и артисты. Не скажу, что Шатунов как-то повлиял на российскую эстраду и музыку. Юра приходил ко мне домой, просился на работу. Тогда группа «Интеграл» просто рвала сцены Советского Союза и на стадионах мест не было, чтобы воткнуться.

– Шатунов хотел в «Интеграл»?

– «Интеграл» была единственная рок-группа в Советском Союзе, которой разрешалось на афише писать слово «рок». Ничего удивительно, что ко мне на работу хотели устроиться самые разные люди. И грузчиками, и музыкантами, и администраторами, ведь было время, когда четырьмя фурами аппаратуру возили. Мы тогда работали по 7 дней в неделю. По 3–4 концерта каждый день!

Собственно, начинавший у меня с грузчика Сергей Разин, став администратором, привёл ко мне и Шатунова. Говорит, давай его возьмём, у него песня появилась, которую поёт вся страна. Но я же не сумасшедший раскручивать уличного пацана из подворотни. Тогда мне казалось, что это не мой уровень и формат. Мне и в голову тогда не могло прийти, что детское плаксивое исполнение станет суперпопулярным!

Позже Шатунов зазвучал из всех щелей. Его «Белые розы» запали в душу 12–14-летним подросткам. И тогда меня Разин упрекнул: «Вот видишь, ты упирался, а Шатунов стал звездой». Появление «Ласкового мая» для меня стало сигналом, что потребности поменялись, изменилась молодёжь.

– Вы так же отказывали Виктору Цою.

– Мы долго разговаривали с ним. Такой явно корейский исполнитель, как мне тогда казалось, будет мало интересен российскому зрителю. Вот это две большие ошибки в моей жизни – Цой и Шатунов.

– Как случилось, что с рока в «Интеграле» в 1992-м вы перешли на «пластмассовую» попсу в новом проекте «На-На»?

– Рок умер в 1980 году. И волей-неволей пришлось менять жанр и образ артиста, потому что тот рок был не нужен никому. Покупателей не было на эту музыку. Рок не я хоронил, его похоронила планета.

Кто меня посадит? Я же памятник!

– Больная тема для шоу-бизнеса: наркотики принимали?

– Я не употребляю. В годы советской власти это было распространено, помню очень хорошо, когда «спиды» нюхали в путь дорожку – и бодреньким работаешь два часа. Ещё лет пять назад наркотики на эстраде были популярны. Причём это был короткий период 2–3 месяца, когда они овладели всеми артистами и музыкантами – многие из них возили с собой пакетики. Потом это куда-то ушло.

– По инсайду исполнительница хита «Русская водка» Вика Цыганова за выступление в Питере 9 мая просила 1,5 млн. Те же Газманов с «Любэ» никогда дёшево в эти дни не стоили. Столько стоит патриотизм?

– Правильно, абсолютно нормальная цена.

– А своих «на-найцев» на праздники за сколько продаёте?

– От 1 до 3 млн. Дело в том, что таких общенациональных праздников в России, когда собирается народ и город оплачивает артистов, – немного. Поэтому артисты в эти дни зарабатывают себе на год вперёд. Знаю огромное количество артистов, которые выступают всего 3 раза в год, и им хватает на обеспеченную жизнь вообще без гастролей по стране.

– Вас до сих пор попрекают в плагиате хита турецкой исполнительницы. Признайтесь, 20 лет назад вы украли «Фаину»?

– Идиоты попрекают! Эту песню нам подарила исполнительница и автор этой песни Сезен Аксу. Мы были на гастролях в Турции, работали во втором отделении, а Аксу в первом – для разогрева. Я предложил ей что-нибудь вместе сделать. И мы сделали!

– Что думаете о конфликте с Украиной?

– У меня конфликт с Украиной длится уже 40 лет. Там был такой чиновник Шараварка, 4 раза отменял мои гастроли по 40 концертов. А теперь он национальный деятель Украины. Памятники там ему стоят, улицы его именем называют.

– А вам есть памятник?

– И улица Бари Алибасова, и памятник мне в Чарске есть, где я родился. 10 лет назад на его открытие приезжал.

Все внутренности сгорели напрочь

– Прежде о вас говорили банально: «фрик-шоумен», теперь шоу-бизнес называет вас «кротопийца»...

– (Смеётся.) Кем меня только не называли – я привык. Все равно меня все знают как Бари Алибасова, по улице спокойно ходить не могу. Вчера вышли из дома с Леной, 200 метров до фонтана прошлись, устал от селфи, замучились прямо!

– Три года назад вас не взял даже «Крот». Бытует мнение, что вы и не выпивали его, вы же мастер на провокации. Правда, что «отравление бытовой химией» было рекламной акцией федерального масштаба отечественного производителя чистящих средств?

– Если бы этого не случилось, это нужно было придумать. Мне ума не хватило придумать выпить яд. К сожалению, я лечусь от этого до сих пор. Последний раз лекарство принимал час назад.

У меня внутри все сгорело. Врачи сказали, что сдохну через две недели, стали меня хоронить. Но я не умирал. Благодаря мне стали делать безопасную упаковку чистящего средства – упаковка «Крота» раньше была абсолютно похожа на бутылку сока. С его производителем у меня куча судов и разборок.

– Что отсудили?

– Они заплатили какой-то штраф, то ли 1 миллион рублей, то ли полмиллиона – не помню. Что мне эти деньги? У меня желудок и все внутренности сгорели напрочь. До сих пор «горит» живот. Последний раз у врача был 3 часа назад.

– А как вы позвоночник сломали?

– В прошлом году прыгнул с третьего этажа дома культуры в Калининграде. Поспорил с группой «На-На» на бутылку водки, что перепрыгну асфальтную дорожку и мягко опущусь на клумбу. В итоге сломал череп и повредил позвоночник. Полгода пролежал в больнице...

В детстве считали чокнутым

Кроме Бари, в семье было ещё четверо детей: Зоя, Роза, Булат и Газиз. Детство Алибасова было коротким, поэтому он с грустью говорит о той поре:

– Мой отец был заведующим сберкассой и парторгом, мать – бухгалтером в детском садике. По меркам нищего городка Чарска наша многодетная семья считалась богатой, ведь у нас в доме имелось постельное бельё и небывалая роскошь – гувернантка из репрессированных немцев. В школе я учился с двойки на пятёрку. Считали меня немного чокнутым, потому что был очень шкодливым.

– Вы ведь уже в школе сколотили группу и начали чёс по клубам?

– Я умудрялся сбегать на 2–3 дня с одноклассниками и давать концерты по соседним колхозам. Собиралось по 300–400 человек. За концерт со зрителя мы брали 10 копеек. И я был уже тогда безумно богатый!

– А как попали в армию?

– Из-за несчастной любви в 1971 году, в 24 года, я бросил строительный институт и пошёл туда. Потому что мою любимую по имени Аза полюбил козел. Я служил в Алма-Ате в войсках ПВО. Был за штатом, мне даже автомат не доверяли. Тогда я взял барабан и создал там музыкальный ансамбль.

– В том, как «мочили» артистов в советские годы и сейчас – есть разница?

– О, это несравнимые вещи. В советское время люди выходили на сцену и прямо со сцены их забирали в тюрьму. Потому что осмелились исполнить для советского человека рок-н-ролл или зарубежную песню. Я дважды сидел в тюрьме в Барнауле и в Саратове за исполнение рок-н-ролла. Один раз 7 суток, в другой раз – 15. Меня постоянно дёргали допросами: «Сколько раз пел эту песню, почему исполнял рок-н-ролл?» и прочую хрень.

Интерес к сексу пропал

– Когда было интереснее время, в перестройку или сейчас?

– Время было интереснее, когда эрекция была хорошая... Мы работали даже в условиях, когда угнетала советская власть. Но у нас были и защитники. Однажды директора саратовской филармонии Александра Николаевича Скорлупкина вызвали в обком партии: «Либо ты уволишь «Интеграл» из филармонии, либо – партбилет на стол». Директор достал свой документ и положил на стол.

Защитников, конечно, было немного, максимум 2–3 филармонии на сотни площадок в стране. Ругали за всё: костюмы, репертуар, внешний вид. Презентуя официальную программу, я одевал музыкантов «Интеграла» в строгие костюмчики с бабочками, в которых они исполняли липовые песни про цветущие колхозы и бескрайние поля. Выходя за двери филармонии, они сразу же превращались в граждан, которые плевать хотели на нормы советской морали, и исполняли музыку, с которой чиновники боролись.

– И ваши вызывающие костюмы были похлеще, чем у Валерия Леонтьева?

– Леонтьев тогда ссылался на саратовский «Интеграл»: «Почему это они могут ходить полуголыми, а я нет?»

– То есть вы чувствовали, что нужно зрителю?

– Публике нужен праздник! Это сейчас можно пойти в клуб, ресторан и устроить его себе. Ничего подобного не было в советское время. Единственный праздник – приезд артистов. А если ещё на концерте кто-то снимает штаны из артистов – это был не праздник, это был расстрел!!!

– Тогда вы первым сообразили: раз цензура рухнула вместе с Советским Союзом, то надо вдарить по сексу – в 1996 году артисты «На-На» уже не стеснялись своих откровенных прозрачных комбинезонов.

– Мы специально шили костюмы, которые едва держались на ниточках, зрители выскакивали на сцену и рвали их, ребята оставались в одних трусах. У нас на гастролях девушки голыми в машину бросались лишь для того, чтобы их заметили.

– Что ждёт российский шоу-бизнес?

– Шоу-бизнес интересен, когда есть запрет, сегодня свобода в восприятии любой культуры. А секс – одна из форм культуры. Интерес к сексу и порнушке пропал, поскольку они стали совершенно доступными.

Среди соседей – Вагит Алекперов

До Москвы Алибасов жил в Зеленограде. Однажды он поздно возвращался, был дождь, Бари промок и замёрз. И тогда он подумал «Нет, я обязательно буду жить недалеко от Кремля!» И мечту осуществил – купил респектабельную квартиру в Мерзляковском переулке, рядом с Арбатом. Алибасов выбрал один из доходных домов с мемориальной доской Ленину. Площадь квартиры составляет 400 метров, а высота потолков – более 4.

– До сих пор не помню, сколько тут комнат. Никогда не считал. Холл с колоннами, просторная гостиная, светлая кухня, переходящая в столовую, кабинет, библиотека, три спальни, два санузла, сауна, солярий, джакузи, тренажёрный зал, зимний сад, – перечислил Алибасов, который страшно гордится дружбой с бывшим московским мэром Юрием Лужковым (тот не раз бывал у него в гостях в Мерзляковском переулке). Продюсера уважали и другие политики, очень ценила и ценит Бари Примадонна.

– Среди моих соседей бизнесмен Вагит Алекперов, актриса Валентина Титова, главврач медцентра Управделами президента Николай Миронов, бывший министр МВД Анатолий Куликов. Соседку снизу – актрису Наталью Варлей – я периодически заливал. Она съехала лет пять назад.

– Правда, что цена вашей квартиры шагнула за 150 млн рублей?

– Знакомые регулярно просят меня продать квартиру, – откровенничает Бари, – а где я тогда жить буду? В своё время я вложил сюда столько, что её стоимость уже давно перевалила за полмиллиарда, но даже за эти деньги я не уеду отсюда. Кто знает, может, лет через 30 в этой квартире будет музей Бари Алибасова, а на фасаде дома появится ещё одна мемориальная доска (улыбается).