Илья Яшин*: За право жить в своей стране приходится платить тюремным заключением

На днях Следственный комитет РФ завершил расследование уголовного дела против политика по статье «о фейках» о российской армии «по мотивам политической ненависти». Ему грозит до 10 лет лишения свободы. С июля оппозиционер и так ее лишен – сейчас он содержится в легендарном московском СИЗО № 2 «Бутырка».

«Собеседник» написал туда обвиняемому письмо и вскоре получил ответы – на 11 листах А4, исписанных мелким, ровным и довольно красивым почерком.

Даты

1983 – родился 29 июня в Москве

2005 – возглавил объединение «Молодежное Яблоко»

2008 – соосновал движение «Солидарность»

2012 – встречался с Ксенией Собчак

2017 – стал главой столичного муниципального округа

2020 – 2021 – был женат на солистке группы «АлоэВера» Вере Мусаелян

«Атмосферно гулять за решеткой под Шевчука»

– Илья, куриный или говяжий? А может, грибной? Уже успели найти ответ на вечный тюремный вопрос, какой доширак вкуснее?

– Куриный, мне кажется, приятнее на вкус. Но спор о том, какой лучше, оставлю, пожалуй, для гурманов. Сейчас родственники разнообразили мой рацион, заказывая ланчи из магазина ФСИН – это обычная еда из столовой, которую арестантам приносят в пластиковых контейнерах, а мы разогреваем её с помощью кипятильников в воде. На завтрак беру тюремную кашу, она вполне нормального качества. Баланда на обед и ужин тоже съедобна, первое время я только ей и питался. Обычно кормят рыбой с картошкой или перловкой.

– Долго перестраивался организм к заключению?

– Первые недели в тюрьме проходили напряжённо – эмоций и впечатлений хватало. Сначала меня держали в одиночке, и, очевидно, присматривались к моим реакциям. Потом перевели в общую камеру капотненского СИЗО, где часто менялись соседи и все время ощущалась суета. Но после этапирования в «Бутырский централ» моя арестантская жизнь постепенно превратилась в рутину.

К режиму я адаптировался относительно легко. Утром, часов в семь, заключённых выводят на прогулку в небольшой бетонный колодец, где играет музыка. В СИЗО №7 «Капотня» ставили «Наше радио», и я с удовольствием слушал «ДДТ» или «Агату Кристи». Очень атмосферно было гулять за решёткой под песню Шевчука «Не стреляй!», учитывая историю написания этой композиции (антивоенная песня по мотивам Афганской войны – Ред.) и предъявленное мне обвинение.

В Бутырке уже рок не послушаешь, здесь крутят исключительно радио «Вера», где проповедуют православные священники. Зато в прогулочном дворике можно размяться и поупражняться на турнике. Это важно, потому что тюремный спортзал закрыт на ремонт и физической нагрузки очень не хватает. Особенно в спецблоке, где меня держат уже почти три месяца.

Здесь крошечные камеры, площадью около 9 кв. м, которые приходится делить с тремя соседями. Но это все равно лучше, чем переполненные камеры в общих корпусах, где на 20 койках по очереди спят 30 заключенных. Дни за решеткой пролетают довольно быстро. Я стараюсь загружать себя работой, много читаю.

– Что у вас там в плане библиотеки, хороший выбор книг? Оруэлл имеется?

– Услугами местной библиотеки не пользуюсь. То, что хочу почитать, мне передают с воли. Книги проходят тюремную цензуру и только потом оказываются в наших руках. Так что теперь у меня, в частности, есть уникальный экземпляр книги Михаила Фишмана «Преемник» со штампом «проверено цензурой СИЗО». Там описывается биография Немцова, и, думаю, Бориса бы развеселило, что повествование о его жизни официально одобрено тюремной цензурой. Он ценил подобную иронию.

Ну а что касается Оруэлла, то это очень популярный автор среди арестантов. Во всех камерах, где я успел побывать, на полках стоят или «1984», или «Скотный двор». Многие шутят: хочешь узнать политический прогноз на завтра – читай Оруэлла сегодня.

– Вы и сами много пишете. Сколько писем вам уже прислали и на сколько успели ответить? Получали весточки от известных людей? А хейтеры вам что-то шлют?

– Писем пришло почти четыре тысячи. Ответил я пока только на треть, так что всегда есть, чем себя занять. Из людей публичных мне иногда пишет актриса Елена Коренева, которая сдружилась с моими родителями и приглашает их на свои спектакли. Слова поддержки передавали Дмитрий Муратов и Юрий Шевчук. Хорошие письма присылали режиссёр Юрий Быков и актёр Артур Смольянинов.

Очень много добрых и приятных сообщений. И вы удивитесь: до сих пор не было ни единого письма от недоброжелателей, никаких гадостей. А самое трогательное – это, пожалуй, рисунки. Например, после моего рассказа о том, что в Бутырской тюрьме живет множество котов, девушка нарисовала меня с котом в тюремной камере и прислала мне этот портрет. Очень классно у нее получилось. 

– Ну и какой изолятор без постоянно включенного телеящика. Что из увиденного на экране на вас произвело особенное впечатление?

– Телевизор я и правда стал смотреть чаще, в том числе новости и политические ток-шоу на государственных каналах. Зрелище не для слабонервных, конечно. Бесконечный поток злобы, кривляния, пошлости и сортирных шуток – в основном, про сексуальную ориентацию европейских политиков. Ведущие и гости постоянно орут и буквально захлёбываются ненавистью. Если смотреть это всё каждый день и воспринимать всерьёз, то можно просто повредить свою психику.

С другой стороны, я стал гораздо лучше разбираться в методах манипуляции общественным сознанием. Иногда даже помечаю в блокноте какие-то наблюдения, обращаю внимание на общие тенденции. Информационные блоки на разных каналах, например, очень похожи. Сначала зрителю рассказывают про невероятные успехи российской армии и колоссальные потери ВСУ. Потом показывают, с каким энтузиазмом и радостью наши граждане встретили мобилизацию. Следом идет мрачная картина из Европы, которая замерзает и страдает без российского газа. Ну а на десерт Скабеева или Киселёв обязательно посмакуют, как Запад растлевает своих детей и проводит гей-парады, а политики там развратно танцуют в клубах.

Впрочем, иногда создаётся впечатление, что пропаганда тонко высмеивает сама себя. Например, на шоу Соловьёва был комичный диалог. Один из «экспертов» в студии эмоционально возмущается, что Германия совсем потеряла страх и поставляет Киеву суперсовременную военную технику, списанную Бундесвером (вооружённые силы ФРГ – Ред.). Тут даже Соловьёв удивился и спросил, зачем же немцы списывают суперсовременную технику?

В общем, изучать это клоаку по-своему даже интересно, но все-таки я стараюсь не слишком увлекаться, чтобы беречь психику. Вечером иногда могу позволить себе какое-нибудь кино. На ТНТ вот недавно был вполне достойный сериал «Капельник», посмотрел его с удовольствием.

«У нас разное понимание интересов страны»

– У нас всегда была такая умная и сильная оппозиция – вы, Навальный**, многие другие. Но почему они всё же оказались сильнее, и сейчас происходит всё это? Как вы считаете, в чём вы недоработали, чего вам не хватило? Или вы сделали всё, что могли? И то, что вы в скором времени можете оказаться в колонии общего режима на целое десятилетие – это тоже будет их победа и ваше поражение?

– На этот вопрос в своё время дал исчерпывающий ответ Борис Немцов: мы всякий раз недооцениваем степень отвязанности нынешней власти. Садимся играть с ней в шахматы и надеваем очки, а она достаёт из-под стола бейсбольную биту.

Понимаете, у государства всегда есть монополия на насилие. В нормальной ситуации это должно гарантировать обеспечение общественного порядка и защиту граждан от криминала. Но иногда правящая верхушка злоупотребляет полномочиями и начинает использовать аппарат насилия для удержания собственной власти. Тогда само государство становится криминальным, а правоохранительные органы превращаются в источник агрессии против инакомыслящих и несогласных.

Обратите внимание: демократическая оппозиция каждый раз стремилась действовать мирно и цивилизованно. Мы шли на выборы, регистрировали партии, раскрывали коррупционные схемы чиновников, апеллировали к судам, участвовали в дебатах. А они просто переворачивали шахматную доску, смахивали со стола фигуры и меняли правила прямо по ходу игры.

На выборы захотели? Мои избиркомы просто снимут вас с дистанции, а Элла Памфилова похлопает ресницами в ответ на ваше возмущение. Протестуете на улице? Разгоним дубинками, а потом ещё и объявим вас экстремистами. Коррупция в Кремле не нравится? Сами же и сядете в тюрьму за ваши расследования. Ну а если станете слишком опасны и популярны, то не удивляйтесь, когда ваш труп найдут с пулевыми ранениями в спине или вы вдруг потеряете сознание в самолёте после визита специалистов.

Эта система примитивна, но, как мы видим на примере России и Беларуси, на определённом этапе исторического развития она может быть вполне эффективной. Да, мы не смогли её переломить. Но всё же я уверен, что наша работа не была бессмысленной. Посмотрите на новое поколение россиян. Студенты, старшеклассники мыслят совсем иначе, чем традиционный путинский электорат. Мы говорим с этими ребятами на одном языке, а всё происходящее сейчас кажется им дикостью. Смена поколений неизбежна, и скоро они станут большинством. А значит, неизбежна и смена системы.

– Кстати, что значит для вас ваш статус иноагента? Мешает жить или воспринимаете его как награду?

– Как награду я этот ярлык точно не воспринимаю. Хотя понимаю, конечно, что вы имеете в виду. Множество достойных, уважаемых людей, которыми Россия гордится, получили от Кремля статус иноагента. Оказаться в их компании, можно сказать, почётно.

Тем не менее, штамп иноагента считаю оскорбительным и мириться с ним не собираюсь. Мои адвокаты обжаловали это в суде, и я использую все возможности, чтобы отстоять своё честное имя. Понимаю, конечно, что «басманное правосудие» не воспримет мои аргументы, но как минимум использую судебную трибуну, чтобы громко их озвучить.

Я патриот России и всю жизнь работал в её интересах. Да, у нас с действующей властью разное понимание национальных интересов нашей страны. Они видят Россию агрессивной по отношению к соседям и жестокой к своему народу. С их точки зрения, это и есть сильное государство. Я же хочу, чтобы моя Родина была открыта миру, уважала своих граждан и сосредоточилась на развитии собственных территорий, а не на захвате чужих. Это что, делает меня агентом другой страны?

Поскребите членов правительства, лидеров «Единой России», известных пропагандистов. У каждого второго – банковские счета за рубежом, роскошная недвижимость по всему миру. Их дети учатся в западных вузах и уже забывают русский язык. Я уж не говорю про то, с каким энтузиазмом обитатели Кремля превращают нашу страну в сырьевой придаток Китая. И эти люди называют меня иноагентом? Серьёзно?

Я никогда в жизни не получал и копейки от иностранных держав. Годами отстаивал репутацию России на международных площадках. Отказался эмигрировать, даже когда мне, по сути, прямо сказали: если не уедешь, посадим. Так что пусть эти ребята во власти идут к чёрту со своими ярлыками. Сами они иноагенты!

– «Марина Овсянникова сказала агентству Reuters, что останется в России, несмотря на угрозу уголовного преследования. Крутая», – писали вы в марте. Однако в октябре на неё завели дело по той же статье УК РФ, что и у вас (ей так же грозило до 10 лет), и она уехала из страны. Что теперь скажете?

– С понимаем отношусь к решению Овсянниковой. Она отважная женщина. Я был впечатлён, когда она во время прямого эфира зашла в студию Первого канала с антивоенным плакатом. Отчаянный жест, за который её в тот же день могли надолго упрятать за решётку. Спасло Марину тогда лишь то, что люди, принимающие решения в Кремле, судя по всему, не захотели масштабировать скандал и идти на обострение. Хотя вообще-то им это не свойственно.

Очевидно, что для Овсянниковой события 24 февраля стали сильнейшим эмоциональным потрясением, и она протестовала, как могла, принимая на себя в том числе уголовные риски. Потому вернулась в Россию, потому приходила к зданию суда, когда меня арестовывали, потому появилась в центре Москвы с жёстким плакатом, за который уже сама была отправлена под домашний арест.

Но она явно не учла, что на неё станут давить через детей и что встанет вопрос о лишении родительских прав. Понятно, что для любой женщины это чудовищный шок, на фоне которого всё остальное отходит на второй план. Если у матери отбирают дочь, конечно, она все бросит и станет защищать своего ребёнка. А власть наша умеет нащупать болевые точки у своих критиков, да и вопросами морали себя не отягощает. Так или иначе, я рад, что Марина смогла избежать тюрьмы и находится в безопасности. Надеюсь, у неё все будет хорошо.

– А Пугачёва и другие уехавшие из страны известные люди, по-вашему, правильно поступили?

– На этот вопрос нет универсального ответа – правильно или неправильно. Каждый решает сам, у всех свои обстоятельства и свои мотивы. Пугачёва – не депутат и не лидер партии, она не брала на себя политических обязательств. Атмосфера, сложившаяся сейчас в стране, преследования близких Аллы Борисовны за инакомыслие, сделали её жизнь в России некомфортной.

Кому хуже от того, что она уехала – Пугачёвой или России? Кому хуже, что её песни теперь запрещают на радио – самой певице или её слушателям? Мне кажется, в первую очередь это потеря для нашей страны. Недаром в народе шутят, что Путин останется в истории рядовым политическим деятелем эпохи Пугачёвой.

Вообще задача власти в моем понимании – это сохранение людей здесь. Чиновники должны создавать такие условия, чтобы граждане сами хотели жить, работать, создавать семьи в России, связывать будущее с нашей страной. Мы же имеем противоположную картину: народ массово бежит за границу. Мы теряем цвет нации, когда уезжают ученые, представители творческой интеллигенции, талантливые бизнесмены, востребованные по всему миру айтишники. Прибавьте к сотням тысяч уехавших тех, кто сейчас гибнет на поле боя, и вы почувствуете едкий запах надвигающейся демографической катастрофы.

«В ночь на 24 февраля впервые молился»

– Мне иногда кажется или хочется, чтобы казалось, что все происходящее с нами в 2022 году – это кошмарный сон, что в реальности всего этого не происходит. Что такого ну просто не может быть. А вам, бывает, что так кажется? И что вам снится на нарах?

– Конечно. Думаю, огромному числу людей и в России, и в Украине, и в других странах хочется ущипнуть себя и проснуться. Все мы как будто оказались в мрачной антиутопии, где добро и зло поменялись местами.

До последнего момента я не мог поверить, что между российской и украинской армиями начнутся бои, которые приобретут такой чудовищный масштаб. До последнего надеялся, что Путин блефует.

Хорошо помню, с каким ужасом следил за новостями в ночь на 24 февраля. Знаете, я не религиозный человек, но в ту ночь впервые за много лет молился и просил Бога уберечь наши страны от военного конфликта. И как любой нормальный человек, испытал тяжёлый шок, когда под утро начались бомбёжки (официально Минобороны России сообщило о выведении из строя военной инфраструктуры Украины, в том числе военных аэродромов. – Прим. Ред.).

Прошло 8 месяцев, но шок до сих пор не прошёл и не верится, что нас накрыл такой мрак. А вот сны мне в тюрьме, как ни странно, снятся довольно спокойные. Мирное время, прогулки в лесу, общение с друзьями… Видимо, моя психика таким образом пытается восстановить баланс, поскольку в реальной жизни хватает тревог и неприятных эмоций. Хотя бы во сне мозг даёт возможность отвлечься от дурных мыслей.

– А что родители ваши – переживают?

– Конечно, они переживают. Думаю, психологическим им даже сложнее, чем мне. Но они хорошо держатся, очень меня поддерживают, и я ими горжусь. Очень ценю, что мама с отцом меня не только любят, но ещё и уважают.

– Навальный**, которого вы часто цитировали у себя в Телеграме, как-то на очередном суде сказал, что у него набралось уже столько «последних слов», что хватит на целую книгу. И при этом он всегда выступал очень ярко, эти его «последние слова» всякий раз приводили в СМИ отдельными публикациями целиком. И вам относительно скоро выступать с таким. Готовите уже речь или скажете что-то экспромтом, по ситуации? Понимаете всю важность этого момента для истории?

– Дело в том, что суд сейчас удивительным образом превратился едва ли не в последнюю легальную трибуну для политических речей перед живой аудиторией. Судите сами: в Думе единогласный одобрямс, оппозиционные митинги разгоняют, независимые конференции и круглые столы запрещают. Даже поэтов, которые читали протестные стихи у памятника Маяковскому в Москве, полиция арестовывает. Двоих из них я, кстати, недавно встретил в Бутырке.

А в зале суда вам по закону обязаны дать слово. При этом слушают выступление и представители государства в лице судьи с прокурором, и обычные люди, которые могут прийти в качестве зрителей. Пусть на ваших руках наручники, но рот-то не заклеен. Можете говорить важные вещи, а люди разберут вашу речь на цитаты в соцсетях.

Это действительно стало важной частью публичной политики в современной России. В федеральном парламенте вы сегодня не услышите таких острых выступлений как в судах. Власть начала это осознавать и бороться. Например, на одно из заседаний по моему делу в Мосгорсуде согнали студентов-практикантов, чтобы они физически заняли все места в зале, а мои сторонники остались за дверью. Меня это не сильно расстроило, и в своем выступлении я обращался не столько к судье, сколько к этим студентам.

Надо сказать, что эффекта достичь удалось: часть из них позже присылали мне в тюрьму письма поддержки, многие подписались на мои соцсети. Власти такое развитие сюжета, видимо, не очень понравилось, и с тех пор все мои судебные заседания проходят в закрытом режиме.

– В последние годы колонии в стране пополнились разными известными сидельцами. Но каждому исправительному учреждению пока достаётся кто-то знаменитый один. Как вы считаете, если посадок будет больше, можете ли вы оказаться в одном бараке с кем-то ещё? И с кем бы вы хотели вместе отбывать наказание? Вопрос теоретический: так-то желаю вам быть оправданным и не попадать туда вовсе!

– Политзаключённых в России сейчас стало так много, что я нередко встречаю кого-то из них на сборных пунктах. Видел парней, которых арестовали ещё полтора года назад на митингах в защиту Навального**.

Иногда пересекаюсь с Алексеем Нечушкиным, который в знак протеста против боевых действий сжёг свой автомобиль на Пушкинской площади. Познакомился с активистами, которых обвиняют по «террористическим» статьям, за попытку провести акции протеста в марте. Ну а пару месяцев назад встретил в коридоре художника Павла Крисевича, получившего пять лет колонии за перфоманс на Красной площади.

Конечно, я был бы рад оказаться в камере с кем-то из моих арестованных товарищей – и с Навальным**, и с Кара-Мурзой*, и с Алексеем Гориновым (московским муниципальным депутатом, осуждённым на 7 лет колонии общего режима за антивоенное высказывание – Ред.). Но это невозможно. Тюремная администрация всегда старается минимизировать контакты между оппозиционерами, опасаясь, что они могут организовать политическую ячейку в изоляторах и сагитировать других заключённых.

«Выйду из тюрьмы, став сильнее и мудрее»

– Вы такой… красивый, харизматичный, оратор прекрасный – может, вам стоило стать актёром и было бы лучше для вас?

– Любопытно, что вы спросили про карьеру актёра. Дело в том, что после школы я поступал в театральное училище, но в итоге все же выбрал факультет политологии. И признаюсь: ни разу не пожалел, что предпочёл политическую трибуну театральной сцене.

У меня много знакомых и друзей в актёрской среде, и я понимаю, глядя на них, как тяжело мне было бы в этой профессии. Ты должен делать то, что тебе указывает режиссёр, читать чужой текст аудитории, подстраивать под чужое мнение. Политика, независимая политика, даёт бóльшую свободу действий. Да и возможность делать мир вокруг лучше, менять его очень привлекает. Хотя и риски, конечно, несопоставимы.

– Вы много раз повторяли: «Да, я непонятливый. Нет, я никуда не уеду из своей страны». Ну, а теперь – поняли? По-честному, ни разу не пожалели, что не уехали?

– На первом же допросе следователь задал мне ваш вопрос: не жалею ли я, что не уехал из страны, понимая неизбежность ареста? И вам я повторю то же самое, что сказал ему: никто меня из моей страны не выгонит.

Да, время сейчас жёсткое, и за право говорить то, что думаешь, за право жить в своей стране приходится платить тюремным заключением. Но поверьте, даже за решёткой я чувствую себя свободнее, чем те люди, которые меня посадили и которые зажаты в плену системы и своих душных кабинетов. Так что я ни о чем не жалею и постараюсь достойно выдержать это испытание, на сколько бы лет оно ни растянулось.

Уверен, что выйду из тюрьмы, став сильнее и мудрее. В конце концов, это тоже жизненный опыт. В логике власти я так ничего и не понял, на путь исправления не встал. Почти четыре месяца прошло после моего ареста, но я ни на миллиметр не сдвинулся со своей позиции. Вину не признал, показаний против товарищей не дал, на сделку со следствием не пошел. Более того – даже из-за решётки продолжаю критиковать действия Кремля в Украине, призываю к отставке Путина и требую политических реформ. Разумеется, человек с такой публичной позицией в 2022 году мог оказаться либо в тюрьме, либо в эмиграции. Третьего не дано.

*Признан Минюстом РФ иностранным агентом

**Включен Росфинмониторингом в перечень террористов и экстремистов

Избранные отрывки из интервью Ильи Яшина* «Собеседнику»