Андрей Макаревич*: Ностальгией страдают те, кому делать нечего, а мне некогда

Культовый рок-музыкант уверяет, что вовсе не собирался переезжать в Израиль, тем более эмигрировать, тем более «по политическим причинам», но так получилось, что жена (четвёртая) в марте отправилась туда рожать их первого общего ребёнка…

Родила – мальчика. Ну и как-то так все закрутилось, завертелось, что пока супруги так и живут в собственном доме в курортном городе Нетания, что под Тель-Авивом. Ну как живут: супруга продолжает водить группы по диким и экзотическим местам планеты, и Макаревичу* на месте не сидится. То гастроли по всему миру, то в Россию, не афишируя, всё же заглянет, то вот собрался – в Антарктиду.

Даты

1953 – родился 11 декабря в Москве

1969 – соосновал «Машину времени» (на сегодня – старейшую действующую рок-группу страны!)

1997 – совершил кругосветное путешествие через остров Пасхи

1999 – получил звание народного артиста России

2022 – стал отцом в четвёртый раз

2022 – получил статус иноагента

«А вы сами как думаете?»

– Андрей Вадимович, новогоднее настроение у вас в этом году было?

– Не особо: слишком много дел, да и вообще в нашей северной стране приближение Нового года ощущается сильнее, чем в Израиле, где я нахожусь, – рассказывает Андрей Вадимович «Собеседнику» по «Скайпу», который освоил уже гораздо лучше меня. Я очень переживаю из-за всяких технических штук, мой собеседник терпеливо и с огромной доброжелательностью помогает все настроить. И по ходу все время что-то с улыбкой подсказывает: «Лена, микрофон! Микрофон включи!» – Потом в Израиле это вообще не праздник.

– Мы тем временем решали под Новый год – имели ли мы вообще право наряжать ёлку, украшать дом, ждать волшебства, когда такое происходит…

– Да, я видел в Интернете новые ёлочные игрушки – ракетки всякие, танки, солдатики с автоматами. Только гробиков цинковых не хватает – они бы очень хорошо пошли в такой комплект. Здесь я не советчик. Все люди разные: кто-то считает, что все в порядке, – тогда пущай гуляет, кто-то считает, что все далеко не в порядке, – тогда пусть сам думает, что делать.

– Наверное, дело в коллективной ответственности, которую или ощущаешь, или нет.

– Это вопрос сложный. Я не виноват – и поэтому буду гулять, а за тысячу километров от меня гибнут люди. Это странная позиция.

– Вы считаете, что коллективная ответственность есть?

– Конечно, есть. К сожалению, есть.

– А что мы сделали не так на протяжении всех этих лет?

– А вы сами как думаете?

– Ну-у-у… Лично я всегда верила в нашего президента, и верила ему, и закрывала глаза на… на многое. Просто не было самого страшного, и все как-то мною прощалось, а теперь оно появилось – и глаза открылись.

– Вот вы сами и ответили.

«Я всё-таки не в зоопарке живу»

– Наши читатели, которые, возможно, поедут в Израиль на новогодние праздники, могут где-то увидеть вас, АБ, БГ? У многих складывается впечатление, что стоит приехать в Израиль – и вы там всей компаний ходите на любой улице любого города и встретить вас можно вот так запросто, раз уж приехал.

– Я все-таки не в зоопарке живу, и имею право на частную, личную жизнь, так что они меня вряд ли увидят. Тем более я сам скоро уезжаю – в Антарктиду.

– Ого!

– Ага. Начинаем добираться в Антарктиду в середине января, сразу после новогодних праздников. Сперва, конечно, многочисленные перелёты. Потом идём на яхте. С друзьями. Всего нас будет 13 человек.

– Круто! Друзей можно перечислить поимённо?

– Это не публичные люди. Они не артисты, не известны широкой публике. Вряд ли кому-то будут интересны их имена. У меня есть компания друзей, с которыми мы примерно раз в год путешествуем по малодоступным, удивительным местам. Мы были в Эфиопии, где я познакомился со своей будущей женой Эйнат, были в Марокко, Индокитае (полуостров, на котором расположены Бангладеш, Вьетнам, Камбоджа и другие страны. – Прим. авт.), Бирме, Бутане. Много довольно объездили мест.

А в Антарктиду мы давно собирались, это сложная история. Туда, разумеется, ходят большие пароходы, наполненные китайскими туристами. Но это не интересно – плыть на таком пароходе в окружении еще 150 человек, чтобы тебя потом водили в большой группе, как пингвина, из точки в точку. Поэтому мы долго искали – и нашли полярную яхту, которая совершает такие экспедиции и в Арктику, и в Антарктику. До этого я даже не знал, что существуют полярные парусные яхты с усиленным корпусом, усиленными парусами, утеплением, большим запасом топлива и воды.

– Вам ведь придётся лететь через Аргентину?

– Да, сначала Буэнос-Айрес, затем порт Ушуайя и потом отплытие. Конечно, это очень дорогое удовольствие, особенно сегодня, когда все авиаперелёты подорожали в несколько раз.

– И сразу после благополучного, какого мы вам желаем, возвращения вам ещё предстоит гастрольный тур, в котором будут Великобритания, Ирландия, США, Канада, Австралия… Я к чему спрашиваю-то. Сегодня, чтобы вот так летать по всему миру, россиянам нужны не только деньги, но и ещё какое-то гражданство. Можно уточнить, вы получили израильское?

– Да, получил довольно давно, но не считаю, что эта информация заслуживает какой-то особой публичности. Это моё личное дело, моё гражданство. Мало ли у кого что есть. Вы ещё про деньги спросите!

– Спрошу, естественно. Тут вот что «Комсомольская правда» про вас написала: «Макаревич* зарабатывает и без всяких усилий. В своё время он монетизировал все, что было можно. Зарегистрировал 750 авторских прав – на заставку, отбивку и шапку телепередачи «Смак» и получает деньги даже с тех выпусков, в которых не снимается. По мнению экспертов, авторских отчислений он может получать порядка 20 миллионов рублей в год». Прокомментируйте, пожалуйста!

– Это очередная чушь, которую периодически публикует «Комсомольская правда» в числе прочих наших печатных изданий. Единственное, что на меня зарегистрировано – это логотип «Смака», поскольку я его в своё время нарисовал – собственной рукой, вот этой вот, но денег он мне не приносит в нашей стране высокой законности. Ещё в 1990-е годы можно было прогуляться в Москве за пределы Садового кольца и наткнуться на кафешки и закусочные под названием «Смак». Вы думаете, хоть кто-то мне платил? Хоть один? Конечно, нет! И сейчас не платят. Я зарабатываю деньги своим живым трудом, прежде всего, концертами, на которые, слава Богу, спрос существует.

– Как и другие артисты, вы, наверное, много потеряли в этом году? Тем более в России за выступления – это другие гонорары.

– Когда-то теряешь, когда-то навёрстываешь. Это нормально. Это не постоянная зарплата, как у бухгалтера.

– Вы вышли из числа учредителей студии по производству фильмов и ТВ-программ «Мамбо продакшн», где имели одну пятую всех доходов компании. Могли бы пояснить для нас, почему вы так решили?

– «Мамбо продакшн» – компания, которая была создана для производства одного единственного сериала – «Сальса» (его придумала моя сестра Наташа, она очень любит эту культуру). Сериал был снят, прошёл по Первому каналу, и компания оказалась больше не нужна, мы про неё забыли. Я вообще был уверен, что она давно закрыта.

«Собрались – выпили, поговорили»

– Зато у вас и выставки в Израиле открываются. Вы как-то сказали, что считаете себя в первую очередь художником, а потом уже музыкантом. Что показали взыскательной израильской публике на этот раз?

– Трудно рассказать словами то, что нарисовано. Главное, как нарисовано. Это моя графика.

– Хотя бы, как происходит творческий процесс, описать можно?

– Я сижу дома и, когда у меня есть настроение, рисую. Когда накапливается достаточное количество работ, я смотрю, что с этим делать – тянут они на выставку или нет. В этот раз мне показалось, что вполне себе тянут. В этот раз выставка у нас на двоих – с замечательным кузнецом, с художником по металлу Андреем Куманиным, который живёт здесь уже лет 30. У него графика в железе, а у меня – на бумаге.

– Местная пресса писала, что на открытие к вам приходила Алла Борисовна, высоко оценила…

– Мы общаемся, живём недалеко друг от друга. Приходила, да. Она вообще интересуется всем, что происходит в культурной жизни. До этого мы виделись на концерте «Би-2». Здесь все как-то ближе, чем в России. Здесь люди ближе, чем в России, и видятся чаще.

– В Израиле собралась очень мощная интеллигенция. Нам, конечно, очень интересно, о чем вы говорите, когда встречаетесь?

– Уверяю вас, мы остались совершенно нормальными людьми. О чем говорили раньше, о том и говорим. Никаких внутренних перемен у меня, во всяком случае, не произошло.

– И день рождения ваш отметили как обычно?

– Точно так же, как всегда. Собрались – выпили, поговорили…

– Вы вообще интересуетесь тем, что о вас пишут на Родине?

– Мне вообще неинтересно, что обо мне пишут, но такая информация до меня доходит. Интернет шлёт такой списочек без моей помощи. Вообще следить нужно, чтобы понимать, что происходит. Я просто пробегаюсь по заголовкам. Пишут все одно и то же – они страшно обленились, берут друг у друга. Кто-то написал чушь и ахинею, кто-то написал враньё, а десять других взяли и перепечатали. Зачем я буду это читать?

– Самое любопытное из последнего, что я о вас прочитала, – это то, что вы тайно приезжаете в Россию и – более того – тайно даёте на Родине концерты.

– Да, в Россию, а ещё на Луну, и там тоже даю концерты за бешеные деньги. Не нужно читать всякую [фигню], вы тем самым их кормите.

– С марта, как вы уехали в Израиль, больше сюда не возвращались?

– Приезжал по делам, нужно было с документами кое-какими разобраться. Но я ни от кого не прятался – сел в самолёт и прилетел.

– То есть никаких проблем с кратковременным приездом и отлётом обратно нет?

– Абсолютно. К сожалению, у меня такого желания не возникает, а возможности, естественно, есть.

– А то пропаганда нагнетает вокруг уехавших…

– Леночка, милая, мне это неинтересно. 

«Нет уж, у меня много дел»

– А что интересно? Знаю, вы с супругой ещё вино стали собственное выпускать! Про это вам интересно рассказать?

– Вот это с удовольствием (улыбается). В Израиле сейчас происходит бум виноделия. Лет десять назад никому и в голову не приходило, что тут могут производиться высококлассные, качественные вина. А сейчас в основном на севере большое количество виноградников, восстановлены винодельческие традиции. Израильское вино очень узнаваемое, яркое, и я испытываю чувство законной гордости.

На днях мы разлили два новых купажа, два новых сорта нашего вина, так что в линейке у нас уже четыре названия. Отзывы самые хорошие. Жена – профессионал этого дела, занималась и занимается этим профессионально. Это невероятно приятно, когда из-под рук твоих рук выходит то, что должно приносить людям радость, создавать праздник. Это, по-моему, хорошее дело.

– Какие вина предпочитают в Израиле, сухие или сладкие?

– Конечно, сухие, но израильские вина не самые сухие вина в мире. У них большая плотность, как правило, которая зависит от земли, климатических условий, где растёт. В общем, скажем так, рекомендую!

– Спасибо, как-нибудь попробуем. Поделитесь вашими наблюдениями над тем, что лучше в Израиле, а что в России.

– В Израиле мне нравится отношение граждан к своей стране. Оно не показное, это не надувной патриотизм для плакатов и пропаганды. Здесь от армии не бегают. Здесь большая честь отслужить в армии. Люди платят высокие налоги, потому что отлично знают, на что эти налоги идут. Здесь живут люди доброжелательные, весёлые и не напряжённые в самом хорошем смысле слова. Очень хорошо, когда тебя окружают такие люди.

– Ненапряжённые? Но ведь, увы, в Израиле довольно часто происходят взрывы, теракты. Или все к этому привыкли? Вы как к этому относитесь?

– Нормально отношусь, так обстоят дела, с этим приходится жить. С этим борются, и очень профессионально. Как правило, террорист – если он не самоубийца и не погиб сразу – живёт после теракта всего несколько минут – здесь очень хорошие спецслужбы.

– А по чему-то российскому скучаете?

– Скучать мне особенно некогда. В России я любил все что связано с природой, которую, слава Богу, ещё не всю испортили. Хотя над этим работают, и в общем у них получается. То, что связано с рыбалкой, лесами. Здесь тоже есть и рыбалка, и леса, но все это немножко другое.

– Вы недавно в запрещённом и признанном экстремистским у нас Инстаграме вспоминали уникальный концерт, данный в самый разгар пандемии, в июле 2020-го, в «Лужниках». Вы пели со сцены, а зрители слушали это, сидя в своих автомобилях на парковке, потому что стадионы и залы собирать запрещалось. Я тоже была с друзьями на этом концерте! Это было потрясающе – «Машина времени» играет для машин! И как играли! Ностальгируете ли вы по тем временам, которые казались нам такими непонятными и даже страшными, а теперь кажутся такими прекрасными – по сравнению с нынешними?

– Я ностальгией не страдаю. Ностальгией страдают те, кому делать нечего, а у меня достаточно занятий, мне некогда ностальгировать.

– Но есть время, в которое вы бы хотели вернуться?

– От того, что мы будем этого хотеть, у нас появится такая возможность?

– Нет, но…

– А раз нет, зачем тратить на это время, которого и так мало?

– Просто сейчас такие времена…

– Что давайте ляжем на диван и будем ностальгировать о том, как было хорошо? Да? Они пусть делают все это, а мы будем ностальгировать? Нет уж, у меня, слава Богу, много дел.

«Еврейского заговора не существует»

– Да уж, вам теперь не до сна! Прошлый год принёс вам и хорошие события. Вы молодой отец!

– Не очень молодой, но отец.

– Помогаете супруге? По ночам оба дежурите у кроватки?

– И такое бывает. Парень, слава богу, спокойный.

– Своих троих взрослых детей вы, наверное, видели меньше, чем Эйтана. Сейчас у вас осознанное отцовство?

– Я и его не каждый день вижу. Потому что так же занят и бываю в разъездах. Такой образ жизни, что поделаешь. Но я стараюсь.

– Планировали ребёнка или само собой?

– Планировали, конечно.

– Вы огромные молодцы. От всей души поздравляем вас с рождением Эйтана!

– Спасибо. Благодарю вас.

– Вы специально летели на его рождение. Это значит, что и на самих родах присутствовали?

– Нет, я не считаю, что это правильно. На родах должен присутствовать врач, желательно, хороший.

– Расскажите о сыне.

– Совершенный красавец. Слава богу, здоров. Слава богу, позитивен. Слава богу, у него есть возможность находиться в среде, где его все любят и где он окружён позитивом. Надеюсь, что своё детство он будет вспоминать с теплотой.

– На кого он больше похож – на вас или на прекрасную маму?

– Дети в этом возрасте очень быстро меняются, так что две недели он похож на меня, две недели – на маму, потом на нас обоих.

– Что уже умеет для своего возраста? Какими первыми успехами гордитесь?

– Я не считаю, что нужно стремиться всех опережать. Кто-то начинает говорить очень рано, кто-то, наоборот, поздно, но это совсем не связано с умственными способностями. Слова пока не говорит, хотя такие возможности ищет. Музыкальные инструменты ему нравятся, хотя не думаю, что он будет музыкантом. Мне трудно представить, во что превратится музыка к тому моменту, как он вырастет.

– Слышала, говорят, что вы поставили целью вырастить его двуязычным – чтобы он говорил и на русском, и на иврите.

– Не только, я считаю, что он должен знать несколько языков. В будущем мире это будет, несомненно, необходимо.

– В какой вере будете воспитывать ребёнка?

– Мы с женой нерелигиозные люди. Будем воспитывать в человеческой вере.

– Ваша супруга призналась, что у сына будет только израильское гражданство, а вы потом не пожалеете о таком решении?

– В отличие от супруги я не рискую принимать такие долгосрочные решения, особенно в отношении другого человека. Когда он вырастет и станет самостоятельным, может у него будет гражданство Эфиопии в дополнение ко всему, а может, американское или российское. Я не знаю, что будет с Россией к тому времени. Бессмысленно гадать.

– Правда ли, что в еврейских семьях принимает решение жена-еврейка, а муж слушается?

– Нет, это не правда, и еврейского заговора тоже не существует. Жена – прекрасная путешественница, прекрасный человек. Необыкновенно образованная, необыкновенно разносторонняя. Интересы у нас совпадают со страшной силой.

– Один бывший участник «Машины времени» тут заявил, что хотя вы были женаты на многих замечательных женщинах, все-таки вас потянуло к еврейским корням и своё счастье вы окончательно могли обрести лишь с еврейкой.

– Этот бывший участник, с которым я не общаюсь уже лет 20, вряд ли может сказать что-то толковое о том, чем я занимаюсь и о чем я думаю сейчас. Так что оставим это на его совести.

– Но вообще это правда – про еврейские корни?

– Если человек во главу угла ставит национальность, то он сильно ограничен и тут недалеко до национализма. И такие люди мне глубоко неинтересны. Когда я смотрю на человека, меня в первую голову интересует далеко не его национальность.

– Слушала вашу песню «Мы рядом», которую вы исполняете и на русском, и на иврите. Как она звучит для местных?

– Это надо у них спросить, мне самому оценить трудно. Конечно, языки лучше учить в молодости. Процесс движется довольно медленно. Я не настолько хорошо говорю на иврите, чтобы выйти на улицу и заговорить с первым встречным. С песней проще – можно слова выучить, отработать произношение.

– Звучит очень красиво.

– Все древние языки звучат красиво.

– Есть в планах перевести другие песни?

– У меня уже довольно много переводов, но я пока не готов выпустить целый альбом на иврите. Это большая работа, надо искать музыкантов, делать аранжировки. Это дорогое удовольствие, и пока у меня на это нет времени. Сначала гастроли. А там, после гастролей, посмотрим.

– А как поживают ваши остальные дети?

– Поживают. Нормально. Старшая дочь Дана уже совсем взрослая, много-много лет живёт в Америке, в Принстоне, закончила там колледж и осталась, вышла замуж, у неё большие дети. Живут хорошо. Она достаточно известный бизнес-юрист. Старший сын Иван – актёр, но сейчас снимает сериал как режиссёр, закончил режиссёрское-актёрский факультет ГИТИСа. Младшая дочь Анна заканчивает химфак университета, пишет диплом.

«И чего я поеду-то?»

– В отношении статуса иноагента, который есть у вас, кто-то считает это чуть ли наградой – оказаться в компании достойнейших людей страны, а кто-то, как наш Дмитрий Быков*, категорически с этим не согласен и не ставит необходимую плашку нигде, за что получает как минимум штрафы. Поскольку вы оспаривали свой статус в суде, то, скорее, не рады ему?

– Конечно, не рад. Тебе плюют в морду, а ты считаешь, что тебя наградили? Ну серьёзно – какие мы иноагенты? Тем более что никакого иностранного финансирования мне не инкриминировали по той простой причине, что его настолько нет, что они даже выдумывать не стали. Мне инкриминировали «девиантное поведение», и я долго пытался понять, что под этим имеется в виду. Получается, что если человек позволяет имеет собственное мнение, которое расходится с общепринятым, то его за это можно посадить в тюрьму, лишить работы, лишить концертов, навесить на него позорную звезду иноагента.

– Звезды нашивали, сами знаете, когда, кто и на кого. Мы же не дойдём до такого… Как вы думаете?

– Я не думаю, я решаю проблемы по мере их поступления. Что я за них буду думать? Это не от меня исходит. На мой взгляд, то, что происходит, это полнейшая глупость и свинство.

– А вот ещё пошли разговоры, что раз уж у вас такая позиция, вам нужно самому отказаться от вашего звания народного артиста России.

– Ну не интересует меня это! Я вам три раза уже сказал! У меня нет ни малейшего желания копаться в дерьме. Поэтому, когда вы спрашиваете о моем возвращении… Вот я, скажем, вернусь в Россию. И что я там буду делать, вот скажите? Может быть, концерт разрешите?

– Я бы очень хотела…

– С «бы» понятно. А вот без «бы»? Что я там буду делать?

– Повидаться с людьми, которые вас любят.

– Таких очень мало осталось. Почти все мои друзья сейчас здесь, и я их вижу здесь. А кто не здесь, сами приезжают и меня навещают.

– В этом году возник вопрос, что – после всех событий – для вас, для нас Россия? Россия что для нас и для вас теперь?

– Я не люблю пафосных разговоров.

– О-ой. Вы же не просто музыкант и артист, но и философ, мыслитель. Макаревич*. От вас поэтому ждут каких-то программных заявлений, цитат, афоризмов. А вы – это неинтересно, то неинтересно…

– Ангел мой, я понял. Если я буду делать то, что от меня ждут, то я буду официантом, типа «Чего изволите?» Можно я буду делать то, что считаю нужным я?

– А вот о действительно нужном. Вы в России оказывали большую помощь бездомным животным, занимаетесь чем-то подобным в Израиле?

– Здесь с этим гораздо лучше, чем в России, так что моя помощь не требуется. Бездомных собак я просто не вижу, хотя домашних собак у людей много – по вечерам все, как правило, гуляют с ними. Кошек много, но это не бездомные, а фактически дикие кошки, которые живут в черте города. Их все подкармливают, что-то выносят из дома и кладут в определенное место. у ресторанов часто стоят мисочки с водой. Животных здесь все любят, так что проблем нет.

– Не поддерживаете связь с теми фондами, которым вы помогали раньше в России?

– Было бы странно собирать в Израиле на помощь российским животным, когда в Украине такое творится.

– Ваша супруга сама родом из Киева. У нее кто-то остался там?

– Нет, слава Богу, все приехали сюда. Уже после того, как все началась.

«Сегодня всё происходит жёстче»

– Как в Израиле обстоят дела с чувством юмора?

– Чувство юмора не зависит от национальности – оно или есть, или нет. Это абсолютно интернациональная вещь.

– Есть вещи, над которыми могут шутить только евреи.

– Да, например, на тему Холокоста. Но они этим правом не злоупотребляют, а вот со стороны не надо.

– А вы себя ощущаете имеющим такое право?

– Формально я получил все права, которыми имеет гражданин, но пока не всеми пользуюсь, потому что нужно быть больше погруженным в эту жизнь, а это происходит постепенно, слой за слоем. Каждый день открываю что-то новое.

– Хорошо питаетесь? Готовит вам супруга? Или в рестораны ходите?

– Мы готовим друг другу, когда есть время. Пожрать – это такой национальный израильский спорт. Конечно, с этим надо бороться. Многие думают, что израильская кухня – это фаршированная рыба, латкес, форшмак… Ничего подобного. Это ашкеназийская кухня, здесь её не найдёте. А израильская кухня очень близка к средиземноморской, израильских ресторанов в мире много. Мир сейчас такой маленький и тесный. То, что мы с вами беседуем, находясь в разных странах и видя друг друга на цветном экране – это чудо, о котором ещё несколько десятков лет назад никто и не мечтал, даже фантасты. Так что, если у меня появится что-то, что сообщить россиянам, я найду способ это сделать.

– Россияне, пока вы им ничего такого не сообщаете, переслушивают ваши песни. Вот, например, «Разговоры в поезде». Это все, что нам осталось сегодня?

– Видите, какая штука. В отличие от математической задачи, у которой один-единственный правильный ответ, у песни такого нет. Каждый слышит в ней что-то своё и находит своё. И каждому кажется, что это – про это, а не про вон то. У каждого свой вариант прочтения, и слава богу, и так и должно быть.

– В вашей новой песне про неназванную страну меня зацепила строчка: «Хочешь жить – умей молчать».

– К сожалению, так обстоят дела.

– Не забываете и на злобу дня писать.

– Да уж забудешь тут…

– Накануне Нового года услышала эту песню ещё раз – в новом выпуске «Масяни» – «Русофоб». Там она – до слез. Расскажите, как это сотрудничество с Олегом Куваевым случилось? Как вам ваше творение в исполнении нашей любимой Масяни?

– Он просто попросил эту песню в последний выпуск. Масяня, по-моему, дико смешно спела. Мне понравилось.

«Запретами добиваются обратного»

– Вас запрещали в 1970-е. Запрещают сегодня. Прошло 50 лет, что-то изменилось?

– Ни-че-го. Запрещают то же самое и формулировки такие же. Обидно! Всё это страшно, чудовищно надоело. Ничего нового они, увы, придумать не могут, и поэтому топчутся кругами.

– Но не было статусов иноагентов…

– Не было никаких статусов, совершенно верно. Сегодня это все происходит жёстче. Просто мир изменился, и методы тоже. И в тюрьму за какую-то фразу, которая напечатана, написана на снегу, сказана, не сажали. Могли максимум из комсомола выгнать.

– В советские годы, после того, как вас разрешили, ваша творческая жизнь сначала наладилась, а потом и вовсе пошла в гору. Вы стали суперзвездой и на эстраде, и в кинематографе было много удачных работ, и на ТВ. Может, и в современной России случится такое повторение – разрешат и все станет только лучше?

– Такие циклы почему-то случаются только в России. Это загадка, которую ещё только предстоит разрешить. Я тут бессилен, к сожалению, но могу сказать: ходить кругами – это очень непродуктивный метод ни для человека, ни для страны.

– И тогда ваши слушатели доставали ваши записи, а сейчас и подавно.

– В том-то и дело. Сегодня всё равно всё можно при желании посмотреть и послушать. Запретами добиваются обратного эффекта. Желаю в наступившем году только одного: чтобы весь этот бред поскорее закончился, буквально завтра. Это был бы лучший подарок и для России, и для всего земного шара. И ещё не хотелось бы, чтобы «Собеседник», которой я люблю и к которому я отношусь с огромным уважением, закрыли из-за этого моего интервью. Это было бы уж совсем дичью!

*Признан российскими властями иностранным агентом.