Булат Ханов: «Есть опасения переживать за судьбу некоторых классиков в школьной программе»

Может ли пострадать школьная программа по литературе из-за наличия в ней крамольных произведений с точки зрения пропагандируемых ныне традиционных ценностей?

Недавно Российский книжный союз попросил депутата Госдумы Александра Хинштейна проверить русскую классику на предмет соответствия её законам. Хинштейн либерально ответил, что новые нормы ретроактивно на классику не распространяются. Но разработчик уже принятого в первом чтении законопроекта о запрете ЛГБТ-пропаганды вряд ли может отвечать за всё государство и выдавать охранные грамоты на веки вечные. «Собеседник» попросил писателя, литкритика и учителя русского языка и литературы Булата Ханова оценить школьную программу на соответствие декларируемым ныне ценностям и нормам.

– Если учесть, что подавляющая часть русского литературного канона составляют произведения, созданные в рамках критического реализма, то появляются опасения переживать за судьбу некоторых классиков в школьной программе, – считает Ханов. – Некрасов, к примеру, категорично не втискивается в представления наших мудрых администраторов о мироустройстве. «Железная дорога» и «Кому на Руси жить хорошо» оскорбительны в своих предпосылках и выводах. Эти тексты предметно объясняют причины социального расслоения и наглядно показывают схемы обмана рабочего класса. Любовная лирика Некрасова тоже обладает сомнительными свойствами, потому что изображает нездоровые семейные отношения.

– С Некрасовым понятно. А как же «наше всё»?

– У Пушкина Капитанская дочка», осуждающая народные бунты и декларирующая национальное примирение, для программы подходит, а «Дубровский» с удалым андердогом (неудачником, аутсайдером – Ред.), использующим альтернативные методы для борьбы с коррупцией, уже нет.

– Что ещё может пострадать?

 – Я бы «Грозу» Островского посоветовал изъять. Эта драма не только оправдывает супружескую измену, тем более женскую, но и подводит читателя к мысли, что за всеми разговорами о крепкой семье, о традиционных ценностях, о духовности скрываются самые меркантильные мотивы: защитить крупные капиталы и собственность, добытую неправедным трудом. Вообще, драматургические произведения лучше убрать скопом. Классическая драма обычно строится на любовном треугольнике, а такие сюжетные основания нашей действительности не к лицу.

– И что же тогда будут читать дети?

У чиновников от образования есть два способа, как выйти из положения. Первый – переформатировать программу, очистив её от неудобного материала. Пусть школьники, обделённые Некрасовым, читают раннего Гоголя, «Шёпот, робкое дыханье…» и Солженицына. Второй способ – вменить русской классике безопасные смыслы, снабдив выверенными комментариями. Объявить «Войну и мир» великим патриотическим романом, а вопрос Чацкого «Где, укажите нам, отечества отцы, которых мы должны принять за образцы?» проигнорировать. Не будешь же каждого сумасшедшего выслушивать, правильно?