Александр Сокуров: У людей просто нет времени, чтобы отмутузить политиков за всё враньё

«Собеседник» поговорил со знаменитым режиссёром о его новом фильме, современных властителях и борьбе за сохранение Санкт-Петербурга

Фото: Global Look Press/Keystone Press Agency

Александр Сокуров на кинофестивале в Локарно

Фестиваль в швейцарском Локарно, проходящий с 4 по 14 августа, выбран для премьеры нового фильма «Сказка» мэтра советского и российского кино Александра Сокурова. С вопроса, почему был выбран именно этот город, «Собеседник» начал разговор с режиссёром.

«Сказка» о Второй мировой

– Все очень просто, – ответил Александр Николаевич. – Швейцария – исторически нейтральное государство и меньше всего придаётся идеологическому угару, ныне повсеместно существующему. Со стороны дирекции фестиваля и руководства Швейцарии полностью отсутствует цензура в отношении кино и культурных программ. В Каннах, когда посмотрели «Сказку» были изумлены и испуганы и в нарушении всех договорённостей, отправили материалы во «французские спецслужбы» для консультации и буквально накануне премьеры отменили показ. А из Венеции я сам отозвал фильм.

– Почему?

– Я почувствовал, что там происходит тоже самое. Им «и хочется, и колется» одновременно. Поэтому когда мне предложили из Локарно отдать «Сказку» им для премьерного показа, мы не раздумывая отправили. Я трижды бывал на этом фестивале, там получал неоднократно призы. Получал не только я, мои съёмочные коллективы, страна. Мне нравится атмосфера в Локарно, там много молодого кино. Это мой мир, моё пространство.

– «Сказку» определяют как «фантастическую историю» о временах Второй мировой войны. Как согласуется фантастика и самая кровавая война в истории человечества?

– Самая ли кровавая? Я вижу в «Сказке» серьёзное историческое Художественное произведение, далёкое от публицистического высказывания и политического памфлета. Вместе с тем фильм основан на традиции сказочных историй, что позволяет найти интересный ракурс и сплести неожиданную художественную ткань повествования. Новую, разработанную нами технологию.

Фото: кадр из фильма «Сказка»

– В чем она состоит?

– Я пока не буду ничего раскрывать. Новая техника открыта нашими профессионалами, моими молодыми коллегами из Архангельска, Красноярска и Петербурга. Очень хочу отметить Вячеслава Черепанова, Юрия Мокиенко…Так что это целиком и полностью наше национальное производство. Мы работали со многими мировыми кинематографическими архивами для сбора неизвестных документов, стенограмм и фонограмм, параллельно создавая новую технологию программирования и новые компьютерные программы. Под художественной тканью есть большая исследовательская историческая работа, заключающаяся в попытках понять мотивации исторических персонажей по первоисточникам.

Фото: кадр из фильма «Сказка»

Повторение истории

– Вы как историк по образованию слышите созвучие эпохи Второй мировой войны и нынешнего времени?

– Без всякого сомнения. И сегодня политики не могут ничего делать нового, они все повторяют. С одним отличием: тогда было время великих политиков с великими биографиями, а сейчас правят серые люди без должного жизненного опыта, лишённые памяти и собственной личностной среды. Мелькающие фигуры. Сегодня – одни, завтра – другие. Пустые люди, лишённые внутренней гуманитарной сущности и не несущие ни малейшей ответственности за жизни своих народов, не думающие о сохранении культуры и национального уклада. В остальном же все останется по-прежнему, и ошибки повторяются. И превращаются в преступления. Преступниками становятся и миллионы людей.

– Известный афоризм Гегеля гласит: «История учит лишь тому, что ничем не учит». Почему так происходит? Почему мир не может учиться на своих ошибках?

– Всё начинается с дегуманизированного политического сознания. Политики – дегуманизированные сущности. У простого человека существуют обычные цели в жизни, и, как правило, они не совпадают с задачами так называемых политиков. Политики обычно не имеют никакого отношения к жизни людей, у них нет человеческого сознания. Политик и цинизм – явления неразрывные.

– Но в то же время мы часто слышим апеллирование к памяти, прошлому, истории...

– А вот так и выглядит демагогическая терминология или, проще говоря, политическая болтовня. Речь идёт о том, что у современной политики начисто отсутствует совесть и делается она мелкими и эгоистичными людьми. Я бы даже сказал, что опыт великих катастроф и потерь, который был в истории Европы, в истории Старого Света, в настоящее время полностью утерян.

Человеку очень трудно во всех своих действиях и поступках следовать гуманистическому сознанию. Мне представляется, что это – целая наука и большая мудрость. Быть политиком и быть мудрым человеком, на мой взгляд, явления взаимоисключающие. Политика представляет собой искусство лавирования: сегодня нужно говорить одно, завтра – прямо противоположное. Если подловили на изменении взглядов, то можно оправдываться, что в своё время не мог сказать полной правды. Что нельзя было. Что люди могли не понять. Ложь и вранье вшиты в саму материю политики.

У нас, у обычных людей слишком много интересов: они живут спасением своей жизни, своей семьи, своего уклада, и у них просто нет времени, чтобы взять за уши политиков и хорошенько отмутузить за всё враньё. А большое количество людей очень просто обмануть. Это одного человека трудно обмануть. Обман сотен тысяч и миллионов людей вообще копейки не стоит. И как потом эти сотни тысяч и миллионы могут спросить за обман и преступления, совершенные одним человеком или группой людей? Как спросить?

Письма без ответа

– Выхода нет к тому, у кого надо спрашивать.

– Вы совершенно правы. Я вам даже больше скажу, что моя личная проблема именно в этом и заключается. Сколько бы я не обращался к нашим руководителям различного уровня устно или письменно, я не получаю ответа. Поднимал перед петербургским губернатором Бегловым вопросы градозащитной деятельности – не получил ответа. Обращался с теми же проблемами к спикеру Совета Федерации Матвиенко – не получил ответа. Обратился в Минкульт, к премьер-министру. Написал письмо Президенту по всем общественно-политическим вопросам – не получил ответа. Я постоянно выступаю публично по различным значимым аспектам жизни моей, моей страны, но никакой обратной реакции, кроме раздражения и неприятностей для меня, нет.Выхода нет даже у меня.

– Вы упомянули о своей борьбе в защиту Санкт-Петербурга. Недавно вы публично признали в обращении своё поражение в культурной битве за городской наследие. Что теперь ждёт Северную столицу?

– Мы не имеем права разрушать того, что не сами создавали. Все, что сделано в Петербурге нашими предшественниками и великими мастерами прошлого, имеет под собой гармоническую основу и вопиет не только о культурном интересе. Город своим прекрасным обликом воспитал множество поколений людей и во многом петербургская красота держит людей в границах человечности, не позволяя превратиться в звериное общество.

Нам, участникам градозащитного движения, удалось в последние годы заставить принять законодательные нормы, не позволяющие разрушать памятники архитектуры и видовую застройку. Ни в одном городе России нет подобных законов. Созданный градозащитный кодекс был принят не без поддержки Матвиенко и Путина. А сейчас происходит разгром движения с одной единственной целью – переписать законы, не позволявшие большой банде из архитекторов, строителей и чиновников делать все, что они захотят.

Конечно, все они используют острое политическое напряжение, вызванное военной ситуацией на Украине. Сносить и строить на месте памятников, как правило, бездарные здания. Это их цель, потому что они ТАК зарабатывают свой вкусный не ленинградский кусок хлеба. Тем более, что сейчас, когда парламент России принял ряд карательных законов, невозможно оспаривать решения властей и защищать город. На митинг или пикет не выйдешь. На письма и обращения не отвечают. Вот в какое положение попал гражданин, заинтересованный в развитии страны, если совсем объективно говорить.

Фото: Global Look Press/Keystone Press Agency
Александр Сокуров на кинофестивале в Локарно

– Законодательства подобного не было, но и Петербургу нет подобного города.

– Поэтому и ведётся такая серьёзная борьба, чтобы уберечь город. В нулевые в Петербурге было разрушено больше архитектурных памятников, чем за всё время блокады. Вы представляете себе масштаб бедствия? Посмотрите, что сделали с Нижним Новгородом, Екатеринбургом, Москвой в то время, когда мы в Ленинграде и Петербурге сопротивлялись и боролись с деструкцией. Когда только зарождалось градозащитное движение, мы в Петербурге уже пошли по правильному и государственному пути создания законов, препятствующих разрушительной работе. Бюрократии и преступности можно поставить заслон, в первую очередь чётким и жёстким законодательством.

Как вырвать Диккенса и Чехова

– Петербург – окно в Европу. Ваши фильмы, за исключением «Солнца», посвящены Старому Свету и России. Почему так?

– Мы – часть Старого Света и постоянно оборачиваемся в сторону мира, когда нам нужен опыт государственных институций, законодательства и развития демократических принципов. Нет у нас других источников и образцов для развития науки, техники и культуры. Кроме всеобщего всемирного труда, поисков, экспериментов. Мы не смотрим так пристально на Америку, потому что мы радикально отличаемся от жителей Соединённых Штатов. Но со Старым Светом мы родственно связаны. Россия – младшая сестра Европы. Попытка разрушить «семейные узы», как с нашей стороны, так и со стороны Европы, ничего, кроме отчаяния, в себе не несёт. Как можно вырвать Диккенса из нашей культуры, и как можно вырвать Чехова из французской культуры? А как разорвать музейную практику, имеющую общие корни и работающие над общими проектами эта практика всемирна, у неё одна система кровообращения.

– Одно название Эрмитажа, взятое из французского языка, обо многом говорит...

– Кончено. Мы не сможем существовать вне диалога культур и взаимного влияния друг на друга. Кроме того, целый ряд областей научных исследований в современности не под силу освоить одной стране. Например, медицина, где целый ряд проблем возможно решить только мировыми, общими усилиями. Все в мире обрело форму сообщающихся сосудов. И если ставить пробки в сосудах, закупоривать их, то мы начнём погибать. Путь взаимных претензий и всеобщей грызни приведёт, в первую очередь, к тому, что Россия, моя страна, перестанет развиваться. Это удар по моей стране и будущему моих молодых соотечественников. Ведь для молодого человека главным стимулом в жизни является возможность Развития.

Такие разные русские

– Говоря о молодых. Ваш первый фильм «Одинокий голос человека», который вы упомянули, имеет очень трудную судьбу. В советское время картина чуть не пала жертвой цензуры и едва не была уничтожена. Как сейчас будут обстоять дела у российских кинематографистов, в первую очередь, молодых?

– Я считаю, сейчас дела обстоят плохо. Я всегда повторяю, что у нас есть люди, которые в состоянии создавать большие кинематографические произведения, но современная цензурная практика практически остановила развитие русского кино. В России нет развития жанров в кино. У нас нет проблемных исследовательских фильмов, практически нет значительных документальных фильмов, поскольку многие темы закрыты или табуированы. Эта стагнация и в игровом и в документальном кино. Кино, как отрасль, задушено. Если говорить о молодых, то большие проблемы в образовании. У нас есть один вуз, ВГИК, залитый деньгами, а в то же время как в Петербурге еле выживает Институт кино и телевидения, у которого, наверное, раз в восемьдесят меньше финансирование. И качество российского кинообразования, как правило, значительно ниже европейского.

Катастрофически не хватает павильонов, на многих съёмочных площадках отсутствует нужна техника, современные операторы не умеют пользоваться экспонометрическими приборами для съёмок, огромные проблемы существуют у киностудий. Еле выживает «Ленфильм», и мне кажется, что не выживет. Директор студии «Мосфильм» мне неоднократно прямо говорил, зачем нам нужен ваш старый «Ленфильм» – лучше стать департаментом «Мосфильма».

У нас огромные пространства в стране, и даже русские люди в Санкт-Петербурге отличаются от русских в Иркутске и Новосибирске. В этом и заключается вся прелесть, что мы внутри одного народа, не говоря о других национальностях, везде разные. И во всех регионах могло бы возникнуть разное кино. Но Министерство культуры последние двадцать лет вместо развития кинематографа как отдельной отрасли занимается получением денег из бюджета. Средства распределяются и уходят, как правило, на коммерческие фильмы. Конечно, никакого сравнения современное кино с советским периодом не выдерживает. В советском кино были периоды стагнации, но были и периоды масштабного развития.

– Между тем в советском кино тоже была цензура. И многие сейчас, в основном, на бытовом уровне, говорят, что из-за цензуры фильмы в СССР были такими хорошими.

– По Конституции цензуры не существует и быть её не должно. Коммунисты не скрывали, что цензура в Советском Союзе есть и конституционно её оправдывали. Но на каких законодательных основаниях сейчас действует цензура? Я знаю, что в Минкульте есть целый отдел ФСБ, возглавляемый человеком в звании генерала, призванный осуществлять цензуру в кино. Это так? Я открыто об этом говорил на заседании Совета по правам человека, задавал вопрос президенту, но не получил ответа. Цензура у нас запрещена, и её быть не должно. Она не нужна. Политики не в состоянии оценить достоинства произведения искусства, свой вердикт может вынести только зритель и сам творец перед Господом Богом. Государство должно поддерживать культуру, но не следить за ней и диктовать, что можно смотреть, читать и слушать. Нам нужна свобода и развитие.

Поделиться статьей