Иван Краско: Я думаю, смерть придёт – я скажу: рано, иди, свободна!

Народный артист России в свой 91 год стойко борется с последствиями перенесённого недавно инсульта и не теряет бодрости духа. Сразу после очередной госпитализации выходит на сцену, а потом снова на недельку ложится в больницу. Вот и незадолго до очередного больничного «Собеседник» встретился с ним в Санкт-Петербурге, в Театре имени В. Ф. Комиссаржевской, где он служит с 1965 года, и расспросил о жизни.

Даты

1930 – родился 23 сентября в деревне Вартемяги (Ленинградская область)

1965 – перешёл служить в Театр им. В. Ф. Комиссаржевской, где играет до сих пор

2006 – потерял старшего сына, актёра Андрея Краско

2018 – женился в пятый раз на женщине, которая была его третьей супругой

2020 – отметив 90-летие, переболел коронавирусом

Душа пацанская

– Я сейчас думаю о том, как бы книгу начать писать, – говорит Иван Иванович, устроившись на диване в своей гримёрной. – Времена-то не самые роскошные для чего-то другого, хотя у меня и проблемы со зрением серьёзные. Да ещё эта старость дурацкая: она приносит некоторую тяжесть в ногах, в коротком дыхании. Это просто жуть какая-то! Возраст, оказывается, напоминает, что тело-то бренное. Но душа пацанская, молодецкая. Однако профессия радует меня и, говоря по-флотски, держит на плаву, а также дети. Это мои права и обязанности, счастье и радости. Мой любимый спектакль «Утоли моя печали…», который идёт уже 22-й сезон, до сих пор призывает зрителей! Приходят, смотрят, ещё ни разу не было срыва или неудачи. Возраст – это то, что от человека не зависит… А может, и зависит – от его темперамента, настроения, любопытства, интереса к жизни. Но в принципе – нет. Годы настигают и наклоняют любого. Смотрю, мой партнёр Олеженька Басилашвили уже так шаркает после репетиции, уставший, но он не скрывает, что ему тяжело. А я не люблю показывать, что устал. Зачем это другим? Это мои проблемы.

– А по-честному, как ваше здоровье?

– Нормально. Куда ни прихожу, меряют температуру на входе. Докладывают: «36,6». Отвечаю: «Ну, а ты думал!» Так что состояние замечательное. Вируса я не боюсь, потому что не меняю своего образа жизни: ем, когда хочу поесть, пью, когда испытываю жажду. Все по заветам Сократа. И водочки выпиваю по совету кардиолога, который сказал, что 50 грамм мне не повредят. Это как лекарство. Я и сыну так своему говорил, который преждевременно ушёл из жизни (актёр Андрей Краско скончался в 2006 году в возрасте 48 лет. – Авт.): сынок, ты же видишь, я выпиваю, но для удовольствия и здоровья. А напиваться? Какая в этом самоцель? Чтобы терять адекватность? Так я этого терпеть не могу! Я власть над собою никогда не потеряю. Я думаю, смерть придёт – и я скажу ей: ты чего, рано, иди, свободна!

Сын сигналы подаёт: давай, батя, живи!

– У вас никогда не было пагубной зависимости от алкоголя?

– У меня? Нет.

– А у сына она откуда появилась?

– Так это через поколение передаётся. Отец мой, к сожалению, был подвержен. Моя мама умерла, когда мне было 10 с половиной месяцев, и я её не помню. Отец её очень любил, Настеньку. Он и до этого прикладывался, а тут совсем с горя запил и продержался не больше пяти лет.

– После смерти Андрея вы говорили, что теперь должны жить долго, и за него тоже.

– Да, он же мне иногда подаёт сигналы, что наша династия что-то такое должна сделать для культуры, для искусства, для театра. Говорит: давай, батя, больше живи, извини меня. А что касается этих знаков, когда Андрюша ушёл, я здоровался с ним каждое утро, а перед сном желал спокойной ночи. Наталья Николаевна (третья и она же пятая супруга актёра – Ред.) поставила в каждой комнате портрет Андрюшкин. Она его очень уважала. Да я и сейчас с ним разговариваю, причём стараюсь это делать при Ване и Феде (младшие сыновья от Натальи Николаевны – Ред.). Говорю: смотри, Андрюш, бесполезно живут, играют в свои стрелялки-догонялки в интернете, а учиться не хотят в школе. А они говорят, что сейчас школа совсем другая, не то что при тебе была.

– Андрея во сне видите?

– Нет, он мне нечасто снится. Мне просто вдруг приходит на память то, о чем мы говорили, и то, как он к этому относился. Например, он не мог видеть мои новые спектакли, а что бы он сказал о них, я знаю. Чувствую, ему все больше нравится то, что я делаю. А ко мне уже в преклонном возрасте пришла какая-то требовательная ответственность, что плохо нельзя делать, надо все хорошо делать.

– Могли его спасти врачи или это было невозможно при его образе жизни?

– Когда это произошло в Одессе, врачи ему не смогли помочь. Мне предлагали подать на них в суд, но это ведь другая страна, тем более я как отец знаю, что Андрюша сам подготовил себя к уходу из этой жизни. Он много раз был в реанимации, а его друзья скрывали это от меня из уважения ко мне и любви к Андрюшке. И только потом уже признались: извини, Иван, такая-то история происходила. Его много раз вытаскивали. И я ему объяснял много раз, но ведь люди, подверженные этой болезни, не хотят сознаваться или не признают, что они больны. В конце он все же сказал, что, наверное, да, является алкоголиком. У него ещё и астма была. Проверяли – вроде терпимо, но на работу сердца все же влияет. Ещё и жарко было в тот день, может, и выпил, поэтому и не спасли.

Между прочим, у Сократа есть мысль, что в молодости мы безрассудно воруем здоровье у самих себя. Сократ мудрым стал тоже не сразу, но дожил до 70 лет. Тогда, наверное, жилось труднее, чем сейчас, хотя кто его знает. А вот мой друг, литературовед Боря Аверин сказал, что не было у Сократа такой мысли, а он достаточно хорошо знает его высказывания, что это я, его играя, уже начинаю мыслить за него. Я засмеялся и признал: а ведь да, я такого у него не вычитывал. Но молодость – это правда безудержная пора, наслаждение жизнью, все эти пакости, перебор в алкоголе, в табаке. Ох!

«Считаю женщин более благородной половиной человечества»

– Вы в молодости тоже были безрассудны?

– Да нет, меня удерживал пример брата Коли, которому, наверное, от отца передалось. В 1943 году его призвали в армию, и он стал разведчиком, а это же какие стрессы! И там давали законные 100 грамм спирта, чтобы снять этот стресс, и он втянулся ещё больше и уже не мог остановиться. Я просто поражался, как Коля найдёт любую возможность умолить, выпросить, обмануть, но лишь бы достать выпить. Поразительная тяга, и ничем остановить было нельзя. Я был младшим братиком у него, курсантом, и у меня всегда было три рубля. И когда он приезжал ко мне, то брал их, а я не мог не дать, хотя знал, на что.

– Что вам дало силы пережить потерю Андрея? Ведь смерть ребёнка – это самое страшное, что может произойти.

– Да. Хотя он уже был и не ребёнком. Просто та волна популярности, которую он приобрёл и заслужил – я видел, как к нему относятся… И когда он получал в Доме актёра, например, премию Стржельчика (считается одной из независимых и самых престижных театральных премий, вручается в память народного артиста СССР Владислава Стржельчика – Ред.), я сказал, что это тот единственный случай, когда отец не против, что сын поперёк батьки выскакивает. Я был счастлив, что он получил эту премию, которой у меня нету, между прочим. У меня не было времени горевать, потому что интерес ко мне как к артисту возрос, потому что я был отцом Андрея. И это меня удивило. Я получил нормальный природный допинг – гордость и ответственность за то, что сын не доделал, только усилилась. Поскольку смерть рано или поздно неизбежна, то я считаю, что Андрюша и не умер, а жив в памяти благодарного зрителя.

– Да, это так.

– Да. Поэтому я и беседую с ним.

– А ещё вам дают силы молодые сыновья, а также жёны. Как у вас хватает сил на всех женщин, которые вас окружали и окружают? Мы все смотрим – и восхищаемся вами! Развелись и вновь женились, снова развелись и опять женились! И это в ваши преклонные годы!

– Это очень просто. Я считаю женщин более благородной половиной человечества. Даже иногда называю их центром мироздания, так как женщины ответственны за продолжение рода. На женщину ложатся основные трудности. Помимо работы и призвания, им ещё приходится заниматься бытом. Это так тяжело, я всё понимаю. Сейчас наша мама в подмосковном Дмитрове, где оформляет спектакль «Маленькие трагедии» по мотивам Пушкина. Это непросто, потому что театр бедный.

Мы, трое мужиков, сейчас одни. Я требую от них порядка и чистоты, чтобы и болезни к ним не липли. Спрашиваю, чья очередь мыть посуду, а Ваня и Федя указывают друг на друга. А у меня морское воспитание – порядок должен быть, чистота должна быть. Тогда и болезней не будет. А они вечно простужены. То один кашляет, то у другого температура. А ведь это тоже от посуды зависит.

Они не имели такой счастливой возможности закалить своё здоровье, как у меня случилось в моей биографии. Семь лет курсантской жизни: режим, питание и постоянные занятия физической, в частности, строевой подготовкой. Мы мальчишками на шлюпках шли по Неве против течения до Орешка (Крепость в Шлиссельбурге – Ред.) и обратно. На вёслах и парусах, всё это непростая работа. Я поступил в училище вшивеньким мальчишкой ростом 150 см и весом 48 кг. Такой плюгавенький пацан. А когда через полгода пришёл домой в первое увольнение, все ахнули: я и подрос, и окреп. Может, поэтому так долго и живу.

– Дай вам Бог долгих лет.

– Спасибо, спасибо.

– Супруга часто вот так уезжает?

– Она уезжает на неделю-полторы. Она уже и в Петрозаводске оформила спектакль «Любовь и голуби». Она себя укрепляет в своей профессии, это ей необходимо.

– В своё время меня поразило, что вы развелись с четвёртой женой (Натальей Александровной Краско) и вернулись к третьей (Наталье Николаевне Вяль). И не просто вернулись, а вновь женились. Так нечасто бывает. От кого шла инициатива?

– По большей части от меня, поскольку я её ещё и немножко обидел, когда сказал, что возвращаюсь к сыновьям. Она ответила: а я тут, значит, ни при чём. И правильно обиделась. Я сказал: ну что ты, Натуля. Попросил у неё прощения, потому что уже не могу доставить ей те радости, которые были, когда рождались Ваня и Федя. Всякому овощу своё время. Против природы не попрёшь. Я сознаю это отлично. Говорю: если тебе встретится желанный человек, то ради бога. У меня уже и ревности не возникнет, я не имею на неё права. И она, кстати, не хочет мою фамилию брать. А та Наташка, молодая которая, которая звала меня папой, хотела жить в Израиле и для этого готова была заключить фиктивный брак, для чего ей надо было развестись с артистом Краско. И мы пошли в загс… Наши отношения после этого не изменились, мы остались друзьями, а инициатором нашего союза была она. Она меня возродила как мужика, но категорически отказалась заводить ребёнка. Я сказал: ты что, с ума сошла, а какой тогда смысл в браке?

– Вам не удалось поменять её отношение к детям?

– Нет, она к этому очень ответственно относится. Имеет право.

В характере появилось что-то деспотическое

– Общаетесь ли вы с Натальей Александровной после развода? Как к этому относится Наталья Николаевна?

– Да, перезваниваемся, встречаемся редко. Наталье Николаевне это не по душе. Люди, когда встречаются, это взаимно. А расстались – от любви до ненависти один шаг. Откуда это взялось? Потому что каждый хочет себя оправдать, а другого обвинить. А это нечестно. Для меня этот вопрос иначе решается: мы с тобой друзья те же самые, как и были. Я ей объясняю, что как у нас сложилось: ну влюбилась студентка в преподавателя и ему внушила, он помолодел, у него от этого возникли силы, желание, а потом всё это остановилось. Если быть честными, ни ты не виновата, ни я не виноват. Ну так давай останемся людьми, останемся друзьями. И это всё удивляет. Я и на «Первом канале» сказал: что вы показываете эти дрязги, эти склоки, вас же за границей смотрят. И судят: вон они, оказывается, какие эти русские, они так подло и мерзко относятся после разбега. Это совершенно несправедливо. Впрочем, я и про любую войну так говорю – зачем нужно? Оказывается, кому-то нужно. Власть свою показать, силу свою показать и отобрать часть земли или средств. Все же из-за этого. А я говорю: люди не для того рождаются. Априори все равны. И надо беречь это отношение. Да, понятно, это утопия. Да, я оптимист, я романтик, но все-так жить надо по-человечески.

– Я считаю, что обеим Натальям с вами повезло, что у вас на всех хватает сил и желания заботиться. Как и первым двум жёнам, уход которых вы сильно переживали.

– Со второй супругой Кирой Васильевной мы прожили более 40 лет. Познакомились в университете на филфаке. Она опоздала на лекцию, и преподаватель сказал ей сесть на свободное место, которое оказалось рядом со мной. Я ей сказал оставить полстраницы пустой, чтобы потом переписать у меня. Нашему Андрюшке очень нравилась эта история знакомства: «Ну ты даёшь, отец, как здорово это всё». И с тех пор я её не отпускал. Наверное, в характере что-то появилось деспотическое, диктаторское после роли царя Креона в «Антигоне». Я сыграл эту роль как следует, понял, каково это – быть царём.

– То есть вы эту роль перенесли и в жизнь?

– Это не перенос, а влияние честной отработки. Воплотил эту роль, и во время репетиции у меня пробудилась воля, ушли куда-то прошлые застенчивость и стеснительность. Я понял, что действительно человек, стоящий у власти – отец всех и в то же время командир. Поэтому я стал смело смотреть людям в глаза, смело разговаривать, узнавать, чего люди хотят от меня, чего я от них хочу. Это влияние роли на характер артиста. Теперь я могу обратиться к художественному руководителю театра и сказать, что хочу новую роль, хочу сыграть роль Вольтера в моноспектакле. На сцену можно поставить кресло и усадить в него этого остроумнейшего вольнолюбивца. А в кино уже не зовут. Но я лишнего и не хочу. Когда мне предлагают сыграть убийцу, я отказываюсь сразу. Голос в голове: не надо тебе играть убийцу. У меня уже был случай с Владимиром Бортко, который предложил мне роль Черепа в сериале «Бандитский Петербург», и у меня случился обширный инфаркт. Через два года, когда я вроде уже выздоровел, мне предложили в фильме «Коррупция» сыграть мафиози, у которого тоже убийства в прошлом. И я ещё не начал сниматься, а у меня уже повторный приступ. И тогда внутренний голос мне сказал больше не играть убийц, потому что я добрый человек – и на кой мне играть плохих? Такие предложения плохо на мне сказываются. Да и не хочу давать им своё лицо, бандитам и мошенникам всяким. В плане карьеры все идёт так, как надо. Претензий нет. Меня устраивает ход моей жизни. Элемент удовольствия от атмосферы, встречи с другими артистами есть, но он не главный. Для меня важнее оплаты сама роль, хочу ли я её сыграть или нет.

До 16 лет был Бахваловым

– У вас красивая, символичная фамилия – Краско.

– А до 16 лет я был Бахвалов – папина фамилия. Потом с войны пришёл дядя, брат мамы, Иван Иванович Краско, который предложил меня усыновить и перевезти из деревни в город, чтобы я продолжил там учиться. Оттуда все и пошло. Военно-морское училище в 1946 году на полном государственном обеспечении. Романтика, форма. Но потом выявилась проблема с вестибулярным аппаратом: качки я не выдерживаю, да и командовать не умею, несмотря на свой властный характер.

– А женщинами ведь командуете?

– Не командую, сами слушаются.

– Раз вы стали Краско, можно спросить, каких красок больше в вашей жизни?

– Радужных цветов в жизни больше, конечно. Я всё воспринимаю свободным внутренним зрением. Беда, что не могу работать на радио. Это было бы счастье. На Ленинградском радио сохранилась такая фонотека! И многие мне звонят и сообщают, что только что слушали меня и получили большое удовольствие от того, как я читаю. Я помню, как мы записывали «Чевенгура» Андрея Платонова, рассказы О. Генри о любви. И одна женщина-звукорежиссёр сказала, что я не только передаю содержание и мысли, но и создаю ландшафт, так что она видит, где происходит действие. А я действительно, когда записываю, представляю себе любимые пейзажи. Пруд в парке, речку, горку, где собирал грибы… Оказывается, это переносится и слушателю.

– Если бы не актёром, то кем бы вы могли стать?

– Столяром. Я люблю дерево и теперь жалею, что не смогу рубанком поработать, поскольку там важен глазомер. А у меня зрение все хуже, было отслоение сетчатки, глаукома. Перепробовали все возможные способы, я даже в Германии был. Кстати, меня там оперировал доктор – ну вылитый наш из военно-медицинской академии!

– Может, это он и был?

– Похожи, как братья! И переводчица, которая меня там сопровождала, смеялась – как же так получилось? Он даже этими же словами объяснял все, что происходит со мной сейчас.