Путин перестал получать удовольствие от спонтанных поцелуев незнакомок

Владимиру Путину больше не приносит удовольствия спонтанные поцелуи незнакомых девушек. В этом убедилась спецкор «Собеседника», побывав на грандиозном митинге-концерте, прошедшем на Красной площади, в честь присоединения к России четырёх новых субъектов – ДНР, ЛНР, Запорожской и Херсонской областей. Концерт собрал, по официальным данным, более 180 тысяч человек. Однако одних на него свозили автобусами по разнарядке, а других при всём их желании не пускали.

– А теперь куда? – А никуда.

Что-то намечается, поняла я накануне 30 сентября из сообщений информагентств. «С 06:00 мск будет закрыто движение на улицах Ильинка, Варварка, Москворецкая, на Кремлевской и Москворецкой набережных, на Большом Москворецком мосту и на площади Васильевский спуск. С 13:00 будет закрыто движение на улицах Болотная, Большая Ордынка, Пятницкая, в Лубочном переулке, на Малом Москворецком мосту и на Кадашевской набережной. На Старой площади и в Китайгородском проезде движение будет закрыто с 14:00 мск. Возможны дополнительные ограничения», – рапортовали они. При этом обращение президента по итогам референдумов намечали в тот же день на 15:00».

И где-то мелькала информация, что то ли после, то ли до, то ли одновременно с этим обращением состоится некий не то митинг-концерт, не то концерт-митинг. Во сколько же точно он начнется, выступит ли на нем кто-то из звезд и, главное, будут ли на него пускать всех желающих или только по билетам – подробности этого «грандиозного, государственной важности» мероприятия составляли как будто военную тайну. Даже анонс главной пропагандистской газеты страны не отвечал ни на один из этих вопросов, при том, что весь день висел у них на стартовой странице как самый важный материал дня. Не подсказали мне никаких подробностей и по телефонам администрации президента.

Поэтому я решила действовать на удачу и к полудню приехала на одну из ближайших к Кремлю станций метро «Охотный ряд».

– Выходы 5–7 на Красную площадь закрыты, – лаконично сообщал громкоговоритель, который держал в руках мужчина. Я подошла к нему совсем близко, чтобы он уже сам показал мне хоть какую-нибудь дорогу к празднику, которая не перекрыта, и была тут же оглушена потоком повторов этого объявления, которые звучали во всю мощь из его устройства. Дорогу узнала, но это стоило мне временной частичной потери слуха. А идти пришлось пешком в обход больше двух километров. Когда я наконец дошла, энтузиазма попадать на это шоу у меня немного поубавилось (может, и на это тоже были рассчитаны все эти заградительные ходилки?), но я не сдавалась

– А теперь куда? – спросила я у ближайшего полицейского.

– А никуда. Здесь проход только по флаерам, – равнодушно ответил он, глядя в небо.

– По каким флаерам? А где их взять?

– Если флаера нет, значит, уже нигде не взять, – ещё более равнодушно ответил он, продолжая смотреть в небо. Я так поняла, что уже устал смотреть в глаза тем, кто его расспрашивал, да и так вопросов задавали меньше.

– Если пройти вон туда, ну немного совсем, километра три, там один человек ещё раздаёт флаеры, – тихо посоветовал мне подошедший к нему напарник.

И я снова пошла в обход. И поняла, что три километра – это если идти по прямой, а поскольку все везде было перегорожено, дорога бесконечно петляла и получалось больше. Вот уж, действительно, в состав России войти легче, чем попасть на этот концерт! Но флаеры указанный человек ещё раздавал. Я не знаю, кем он был, что они у него оказались, но, возможно, он был партизаном, так как тайну он их не выдал.

– А как и где можно было обычным гражданам получить эти флаеры, чтобы попасть на концерт?

– Понятия не имею.

– А у вас они откуда?

– Выдали.

– А кто вам их выдал?

– Девушка, я комментарии никакие не даю!

– Ой, вы не с нашего автобуса. Мы комментарии не даем.

Да и флаер он мне просто так не выдал – взамен потребовал самое дорогое, что у меня есть. Моё лицо. Вернее, сфотографироваться для некой отчётности. Но разрешил это делать без улыбки – хоть в этом плане я могла быть честна. Флаер и раскрыл время начала мероприятия – 17:00. На часах было только два… Но решать, где скоротать время, не пришлось: чтобы попасть внутрь, нужно было встать в очередь, а формировалась она за пять километров от места, где выдавали флаеры…

…Когда сделав очередной марш-бросок я дотопала до неё, мне уже, честно, ничего не хотелось. Но отступать было некуда: я оказалась в плотном кольце молодых людей с гигантскими, абсолютно одинаковыми, триколорами. При этом ни одного флага ни ДНР, ни ЛНР в руках ни одного человека не было, а ведь пока что это были независимые, признанные нами, государства, которые очень этим дорожили. И полное отсутствие их символов выглядело как минимум странно. Впрочем, никого, кроме меня, такие нюансы не смущали.

В три часа пополудни, стоя в этой массе, я заметила, что только у меня на телефоне включена прямая трансляция обращения президента. Неужели больше никому не интересно, что он скажет? Вернее, как он это сделает? Ведь мы же это, ради поддержки этой речи, все здесь и собрались?

– А вы почему не смотрите?

– Так это же, телефон сядет, – объяснили мне. – Он ведь не меньше часа говорить будет, не меньше. А внутри надо обязательно сфоткаться, иначе же не заплатят.

– Заплатят?

– Ой, вы не с нашего автобуса. Мы комментарии не даём.

Когда мы достоялись до первых рамок-металлоискателей, ВВП уже закончил своё обращение, то есть стояли мы чуть больше часа, и за все это время я не слышала ни одного вскрика, ни радостного смеха, ни аплодисментов, ни выражения хоть каких-либо эмоций. А ведь историческое событие, думала я, только что свершилось в нескольких десятках метров прямо от нас и, собственно, ради этого мы тут все и собрались…

– Девушка, я вам говорю, жидкий блеск для губ выкидываем! – вернул меня в реальность окрик досмотрщика. – Да, на это мероприятие нельзя проносить никакие жидкости ни в какой таре ни в каком объёме, даже капли для глаз 5 мл изымаем.

Ощупав сильнее, чем на самом жёстком массаже, нас пропустили. Но вконец обессилевший от ожидания народ не особенно рвался к сцене. Многие тут же фоткались как попало, не заботясь о фоне или красивой композиции кадра, плюхались на брусчатку и закрывали глаза. Кто-то от усталости даже постанывал. А ведь ждать начала концерта оставалось ещё целый час.

Практически из последних сил (суммарно к той минуте я ходила в бодром темпе и стояла, не шевелясь, уже больше четырёх часов) я разведала обстановку. Удивительно, но перегорожено все было и тут, уже внутри самого действа. Красную площадь поделили на два отсека. Их разделяли два плотных ряда заграждений, по всей длине которых, внутри между ними стояли росгвардейцы, вооружённые до зубов. Да и по всему периметру площади тоже стояли и полиция, и ОМОН, и просто люди в чёрном с красными ленточками на рукаве, и даже машинам ГИБДД нашлось место. То есть охраны было немало, но этот кордон ровно посередине выглядел как будто он тут неспроста.

– Да просто те, кто стоят перед ним, то есть спиной к нему, то есть на ближней половине сцены, должны отстоять всю продолжительность мероприятия ровно и спокойно, держать флаги высоко и размахивать ими, а они довольно тяжёлые, – шепнули мне у заграждения. – Плюс следить за лицом – оно должно выражать в идеале эмоции счастья, восхищения, благодарности и ни в коем случае не быть понурым.

Царь огорчится? Да что вы! Будет он вглядываться – это все нужно для ТВ-картинки. Идёт же прямая трансляция по всем федеральным каналам. Плюс нужно следить за происходящим на сцене, стараться подпевать или кивать в такт музыке или делать вид, что рады приветствовать вышедшего исполнителя. Ну и само собой, аплодировать что есть мочи, когда выйдет понятно кто. В общем, миссия ответственная, задач много.

А вот те, кто стоят до заграждения, то есть лицом к нему, их, считается, камера уже не берет или берет самым общим планом, что людей, что они там делают, уже не разглядеть. Поэтому вам гораздо проще и легче будет все это выдержать.

– Везде отметились, точно?

Но выдержать это все было непросто даже нам, на задах. Многие и не пытались даже скрыть абсолютного безучастия к программе концерта. Казалось, что они даже не знают, кто сейчас поёт, и не собирались это выяснять.

– Вы же совсем его не слушаете, – заметила я соседке, когда под ликование передней половины на сцену вышел один такой исполнитель.

– Концерт очень достойный, выступают самые талантливые артисты страны, они поют различные песни патриотической направленности, я в восторге находиться здесь и всецело поддерживаю курс Владимира Владимировича, каким бы он ни был, – отчеканила женщина как под гипнозом. – Я здесь по чистому велению сердца и… И души. Да, сердца и души по чистому велению.

И все же даже тут чистые порывы и правда случались. Когда Путин вышел на сцену, к нему там подбежала девушка и поцеловала его прямо в пухлую щёку. И видно было, что вот это точно – спонтанно, не по разнарядке или заданию партии. И может, он уже давно отвык от таких вот неожиданностей или такому вторжению в своё личное пространство, но Путин так же искренне поморщился и чуть ли её не оттолкнул от себя. Хотя раньше никогда не возражал против таких вот народных проявлений.

Увидев его, я вспомнила, что мы с ним были здесь же, на этой самой святой площади, на таком же вот грандиозном концерте, но в честь наступающего домашнего чемпионата мира по футболу, накануне матча-открытия. Только тогда на сцене стояла элита мировой оперы, а Путин сидел в зрительских рядах, практически в толпе. На фоне него, на расстоянии нескольких метров, ещё кто-то украдкой делал селфи, а он заметил и улыбнулся прямо в камеру.

И я подумала тогда – какое же мы счастливое поколение, что на наш век выпадают, и в первую очередь благодаря нему, такие вот мировые события, точнее, что они проходят все здесь, в России, и все едут к нам их смотреть, и мы увидим тоже. Мундиаль, до этого Олимпиада, до этого великие Елена Исинбаева и Усэйн Болт соревновались в наших «Лужниках» на чемпионате мира по лёгкой атлетике И много чего такого волшебного ещё было. И вот нашему поколению благодаря ему выпало все это, а не… Ах, да, теперь же и писать это слово нельзя…

Сегодня же на этом концерте у меня в глазах застыли слезы. Но не счастья и благодарности, а потому что, когда включили гимн России, на гигантском экране как сопроводительным фоном показали кадры с могил павших россиян. Показывали таблички с именами и бесконечные кресты – и слушая гимн, я впервые в жизни делала это при таком фоне. Увидев это, у меня не осталось больше никаких сил находиться на этом концерте – моральных. И я потихоньку попросилась на выход.

– Везде отметились, точно? – участливо спросили, выпуская меня, хотя и было, как я поняла, не положено.

Я прошла по Никольской улице, которая тогда же, накануне ЧМ-2018, превратилась в остров безудержного веселья, всеобщего ликования, восторга и предвкушения. Иностранцы самых далёких и близких стран мира в обнимку с нашими плясали прямо на лавках, залезали на фонари и вообще не знали, куда себя деть от радости. А вечером в пятницу присоединения улица была абсолютно пустая. То есть радость от присоединения существовала только там – внутри Красной площади, тщательно перегороженная и загороженная. За забором, снаружи, её нигде не было.

Только автобусы – их, казалось, было столько же, сколько людей на Никольской всего четыре года назад, заполонили Москву. Да, такого привоза не видела даже Одесса. Но и были и те, кто правда поддерживал. Однако они из-за полнейшего отсутствия хоть какой-то информации оказались словно по ту сторону баррикад – через проезжую дорогу у Манежной площади. Всю загороженную и охраняемую. Дальше их не пускали, как бы они ни просились.