Осеннее военное обострение

На днях разгорелись сразу два приграничных военных конфликта – между Арменией и Азербайджаном и между Таджикистаном и Кыргызстаном. Я бы не стал исключать того, что обострение приурочено к саммиту стран ШОС в Самарканде, который собрал беспрецедентно большое количество лидеров государств.

На мой взгляд, Алиев, инициировав масштабные военные действия в ответ на якобы «действия армянских диверсантов», надеялся использовать их как средство давления на Армению. На саммите ШОС должны были быть и Пашинян, и Эрдоган, и можно было попытаться заставить Ереван пойти на тот вариант мирного договора, который Баку считает единственно возможным. А именно – отказ от дальнейшего обсуждения вопроса статуса Нагорного Карабаха, поскольку Азербайджан видит его только в своём составе.

И второе. Баку требует обеспечения транспортного коридора через Армению в свой анклав – Нахичевань. Речь идёт об открытии транспортных коммуникаций, что зафиксировано в соглашении, заключённом между странами в ноябре 2020-го Москве, подведшем итоги 44-дневной войны. И хотя сроки его исполнения наступают лишь в 2023-м, Баку убеждён, что Ереван не торопится его выполнять. К слову, военная акция Азербайджана своим направлением отчётливо указывала, где должен быть этот коридор, словно намекая: не согласятся армяне это сделать мирно, то, как сейчас принято говорить, «можем повторить» другим способом…

Кроме того, и в Баку, и в Ереване считают, что сегодня Россия и её миротворческий контингент в регионе не решает поставленных задач. При этом, в Баку, видимо, полагают, что он не может быть усилен – Москва сейчас едва ли способна отвлекаться от решения задач СВО на Украине. То есть, момент достаточно удобный, чтобы проводить активные действия в регионе.

Между тем, Пашинян не приехал на саммит в Самарканд. И это в известной степени, думаю, сорвало планы Алиева.

Что касается приграничного таджикско-киргизского конфликта, тут другая история. Как я подсчитал, это уже пятое военное обострение за год (в январе, марте, апреле, июне и вот сейчас). Это говорит о том, что стороны не умеют либо не хотят договариваться.

Внешняя причина – неделимитированная граница между бывшими советскими республиками. Но есть все основания полагать: между собой воюют два несостоявшихся государства.

Это выражается хотя бы в том, что в случае Таджикистана ситуацией на границе (это видно по скоплению тяжёлой техники) полностью управляет верховная власть. Эмомали Рахмон, который уже 30 лет управляет страной, в последнее время регулярно прибегает к жёстким силовым акциям как внутри Таджикистана, так и на границе. Он стремится продемонстрировать консолидацию власти в руках семьи, чтобы иметь возможность обеспечить её транзит. Особенно в преддверии своего 70-летнего юбилея 5 октября.

В Киргизии же очевиден дефицит обеспечения вертикали власти. В стране правит дуумвират в лице президента Жапарова и главы ГКНБ Ташиева. Считается, что именно последний отвечает за ситуацию на границе.

Впрочем, есть и иная версия: нестабильность на границе выгодна местным авторитетам с обеих сторон, которые контролируют контрабанду и наркотрафик. Чтобы обеспечить себе стабильные коридоры, они постоянно должны держать границу в напряжении.

Проблема в том, что невозможно отследить, кто ответственен за регулярное воспроизведение этих вооружённых конфликтов – в регионе нет наблюдателей третьей стороны. И в этом смысле ОДКБ (обе страны являются его членами) демонстрирует свою абсолютную неэффективность.