Павлик Морозов жив. За минувшие полгода россияне написали больше 144 тысяч доносов

Как отчитался на днях Роскомнадзор, за первое полугодие 2022 года россияне написали без малого 145 тысяч доносов. Большинство – на якобы фейки про спецоперацию на Украине.

От неравнодушного к активному

Доносят все. Коллеги на коллег, соседи на соседей, прихожане на батюшек, батюшки на прихожан, школьники на учителей. И даже – родители на детей, воскрешая в нашей памяти эталон доносительства Павлика Морозова и соответствующие мрачные времена.

Некоторое время назад сенатор от ХМАО Эдуард Исаков обратился к подписчикам в соцсетях с пламенно-патриотической речью. Как он рассказал, его дочь от первого брака Диана дала интервью оппозиционному «СМИ-иноагенту», где рассказала, что она «против спецоперации и политики своей страны».

Предполагаем, что сенатор не на шутку перепугался. Поскольку Диана ещё и рассказала, кто её папа. Он заявил, что Диана, вероятно, получила за интервью деньги. «Другими словами, продала своего отца, семью, Родину и покинула Россию, – написал Исаков. – Сложно подобрать слова, когда твоя дочь оказывается предателем».

Однако дальше у сенатора с подбором слов все было очень хорошо. Он подробно рассказал, что Диана участвовала в антивоенных акциях, а ехать волонтёром в Донбасс по его предложению отказалась. Вполне связно наговорил про дочь кучу гадостей: и на учёте в ПНД она состоит, и о своей принадлежности к ЛГБТ заявляла, и образования не имеет, и не работает.

Чуть позже Исаков, видимо, понял, что несколько переборщил. «Я не снимаю с себя ответственности за воспитание своего ребёнка, – написал он. – Это моя дочь, моя боль. И мне хочется верить, что она одумается, раскается и вернётся на Родину». Не знаем, каковы шансы сбыться его надеждам после предыдущего «выступления». Но он хотя бы не додумался пойти в полицию.

– Многие считают, что доносы – это возрождение советских практик, – говорит политолог Екатерина Шульман*. – Ничего подобного. Их природа другая. Нынешние доносы не вознаграждаются. Нельзя получить квартиру человека, на которого ты донёс. Может быть, его в результате и расстреляют, но его квартиру получите не вы. Это люди, которые привыкли писать отзывы в интернет-магазинах и ставить теги какой-нибудь компании – кто из нас этого не делал? Но позиция неравнодушного потребителя как-то постепенно перешла в позицию активного гражданина, который сообщает, что его соседка повесила синий носок рядом с жёлтым и надо разобраться, что это означает.

Кстати

Некоторое время назад в сеть попали результаты закрытого опроса ВЦИОМ, проведённого по заказу Кремля. По этим данным, среди молодых людей 18–24 лет за прекращение СВО выступают 56% опрошенных. В то же время респонденты старшего возраста скорее поддерживают специальные действия.

К слову, во многих случаях именно люди в возрасте бегут в полицию с заявлениями про «дискредитацию», «фейки» и неправильное сочетание цветов. Впрочем, их оппонентам и ответить нечем. Заявление о восхвалении политики государства как минимум не примут.

Палка о двух концах

Тем не менее, граждане попроще сенатора Исакова всё-таки иногда пытаются получить путём доносительства хоть какой-то профит, например решить по-прежнему непростой квартирный вопрос. Несколько месяцев назад 63-летний москвич Анатолий поссорился со своим приёмным 18-летним сыном Иваном из-за жилплощади. И заявил на парня в полицию: мол, выкрикивал проукраинские лозунги.

Анатолий пришёл к успеху: полиция приехала составлять протокол. Мужчина, уже слегка поостывший, рассказал им, что Иван ничего плохого про ВС РФ не говорил, а только кричал про «героев» и «смерть врагам». Но силовиков это не смутило. Протокол по статье 20.3.3 КоАП РФ «Публичные действия, направленные на дискредитацию использования ВС РФ...» был успешно составлен. Теперь к нерешённому семейному конфликту из-за квартиры добавится штраф в 50 тысяч рублей.

В общем, граждане, не надо привлекать к подобным спорам внешнюю политику, какой бы она ни была – боком выйдет. И полицию. И лучше вообще не ссориться с близкими.

Доносительство в результате семейного конфликта уж точно к добру не приводит. Так, недавно жительница столицы сдала полиции своего 26-летнего сына: бегает, дескать, от армии «в такое важное для России время». Поссорились они с мамой из-за того, что у парня не заладился бизнес. Донос случился за 3 месяца до его 27-летия. Вряд ли бизнес теперь пойдёт, если парня заберут в армию и тем более если уговорят подписать контракт.

Похожий случай, кстати, произошёл в подмосковном Одинцово: мать донесла на 22-летнего сына-геймера. По мнению женщины, сын слишком много времени проводил за компьютером. Ну, теперь проведёт минимум год непонятно где. Лучше стало?

Настоящий же апогей доносительства случился пару недель назад. 29-летний Павел Протасов из Красногорска пришёл в полицию и рассказал, что, будучи пьяным, разрисовал стену дома на Волоколамском шоссе под украинский флаг и написал там же опасный пацифистский лозунг. По словам Павла, проспавшись, он осознал вину и раскаялся, с чем и пришёл в отдел.

В отделе всё это радостно занесли в протокол о дискредитации армии. Тут вспоминается история, как один из фигурантов «московского дела» в 2019 году, будучи объявленным в розыск, испугался и пошёл сдаваться. И полночи обивал полицейские пороги, откуда его гнали всевозможными способами. Прошло три года – и такой прогресс!

Зачтётся ли Павлу в суде чистосердечное признание – вопрос. С одной стороны, смягчающее обстоятельство, с другой – штрафы теперь – «новая нефть».

Эволюция доноса

Политолог Алексей Макаркин отмечает, что, в отличие от нынешних доносов, у политических доносов в СССР была «высокая ставка».

– Донос не просто оправдывался, но и поощрялся с мотивировкой «от противного», – поясняет он. – А именно: если не донести, то враг может нанести непоправимый ущерб стране. Это означало, что донос выглядел средством спасения жизней советских людей – хоть генсека, хоть простого красноармейца. Донос становился в этой логике нормой – а недоносительство, напротив, преступлением.

По наблюдениям эксперта, реабилитация доносительства началась не сейчас: процесс пошёл ещё в нулевых годах в ходе интернет-дискуссий. Просто сейчас он «перешёл в практическую фазу».

– Вначале происходило сужение понятия доноса, – делится Макаркин. – Из него стали исключаться публичные заявления. Это приводило к фактической реабилитации символа доносительства – Павлика Морозова, – который открыто дал показания против отца. Затем следовала другая неформальная реабилитация – уже тайных доносчиков, сообщавших «достоверную информацию».

Здесь приводилось несколько аргументов. Первый – сравнение с Западом, где соседи могут проинформировать власти о нарушителе установленного порядка (при этом происходило смешение разных сюжетов, когда людям может угрожать штраф – в одном случае и реальный срок, а при Сталине и расстрел – в другом).

Второй аргумент был следствием травмы 90-х, когда люди стали чаще верить в достоверность фантастических обвинений («Раз Ельцин отдал Украину, почему Бухарин не мог это же планировать?»).

Третий аргумент – от Железной Кнопки (помните такого персонажа из фильма «Чучело»?) – о непримиримости ко всему тому, что можно считать предательством или склонностью к оному. Мол, пожалел рассказчика антисоветских анекдотов в 37-м – а кто гарантирует, что тот не выстрелит в спину или не сбежит из окопа в 41-м?

Таким образом, понятие доноса как чего-то общественно осуждаемого сузилось до тайного заведомо ложного доноса, который, как напоминает эксперт, является уголовным преступлением. Однако, как подчёркивает Макаркин, все эти дискуссии велись среди образованных людей, небезразличных к общественной тематике. Широким же слоям населения эта тема была вовсе не интересна.

*Признана российскими властями иноагентом