У Грибоедова в оцепленье

Субботний вечер в Москве не располагал к долгим прогулкам. Дождь зарядил ещё с пятницы и, по прогнозам синоптиков, не собирается завершаться до понедельника. День выдался серым, унылым и безрадостным. На Чистых прудах возле памятника Грибоедову даже полицейские хотели проявить заботу о москвичах и провожали в тепло. Со стороны могло показаться, что это идут излишне романтичные парочки (или трио), любящие прогулки под дождём, крепко держащие друг друга под руки.

Однако большинство не принимало отношения правоохранителей за заботу и не желало идти с ними.

- Я здесь жду родителей, - сказала девушка в очках, сидящая на скамейке. - Мне 17 лет, я несовершеннолетняя.

Под крики двух пожилых дам: «ребёнка отпустите» девушку уводят в один из автозаков, припаркованных у трамвайных путей.

- Я что по Москве не могу ходить? Я тут родился и живу, это мой город! - сказал молодой человек. До признания Чацкого в любви сладкому и приятному дыму Отечества его тирада не дотягивала, но тоже звучала сильно.

На полицейского, увы, его слова не подействовали и он проводил парня, куда сам пожелал. В это время мимо тащили другого хлопца, скрученного в позу ласточки.

Были, конечно, и кто отвечает на заботу полицейских схожим проявлением чувств.

- Всех люблю, целую! Снимайте меня, - радостно воскликнула у автозака короткостриженная блондинка, не по сезону одетая лишь в одну чёрную кофту.

«Уважаемые граждане, побыстрее проходим! Вы находитесь на территории несанкционированной акции», - периодически объявлялось в мегафон.

Вполне возможно, что уводимые в тепло полицейскими люди - это как раз те самые участники «несанкционированной акции». Направлена она была против объявленной президентом Путиным частичной мобилизации для участия в специальной военной операции. Но понять кто есть ху, как говорил недавно почивший Михаил Сергеевич Горбачёв, - протестующим или простым обывателям представлялось зачастую трудным делом.

Лозунгов почти не выкрикивалось, в отличие от предыдущей подобной акции 21 сентября на Арбате, ещё меньше было различной атрибутики. Различить можно было только большое количество полиции по серой и чёрной униформе и почти такое же количество прессы по кислотно-зеленым жилетам. Журналистов, кстати, тоже отводили «погреться». Причём первым досталось корреспонденту... государственного телеканала RT.

- Я ему просто передавала редакционное задание, без которых сейчас нельзя находиться на массовых мероприятиях, - удивлененно улыбаясь сказала мне его девушка-коллега. - А его сразу забрали.

Одного прохожего, правда, никак не могли увести. Мужчина в расстёгнутой куртке, из которой выпирал облачённый в растянутый свитер живот, явно предпочёл теплу окружающему согревание изнутри. Почти одновременно он попал в поле зрения полицейских и в объективы камер.

- А чё вы меня снимаете? Я вам не разрешал, - прохрипел задержанный, напомнив своим голосом ныне почти забытых героев передачи «Наша Russia» бездомных Сифона и Бороду.

Через несколько минут после того, как его увели в сторону автозаков, мужчина вновь появился у Грибоедова. И вновь полицейские попытались его удалить с улицы.

- Вон того (лицо нетрадиционной сексуальной ориентации — прим. авт.) заберите ещё, - указал он своим конвоирам на кого-то во время второго задержания.

Полицейским самим, казалось, уже надоело забирать всех подряд и они ждали настоящих политических выступлений. Вдруг целенаправленно от метро мимо стройных и нестройных рядов прошла худенькая девочка с ящиком в руках. В ящике лежал плакат. Но развернуть она его не успела — только поставила на скамейку, как ей мигом фельдфебеля в Вольтеры​ дали не ожидавшие такой наглости служители порядка.

Следующей раскрасила яркими красками мрачный московский день девушка в инвалидном кресле. Её розовые волосы резко контрастировали с серостью выходного, её плакат «Хотите, как я?», хоть и был не словом, а надписью на бумаге, громко выбивался из безмолвного события. ОМОНовцы не знали, что с ней делать и поэтому решили на всякий случай отыграться на журналистах, весьма жёстко отогнав их от пикетчицы.

Серый безрадостный московский вечер сменился сумерками. Редкие задержания продолжались и в темноте. Протестующие частично переместились в парке «Зарядье», где их тоже уже ждала полиция. Прохожих на Чистых прудах становилось меньше, уезжали, словно уставшие ждать перемены погоды, самые нетерпеливые полицейские машины. Унылый дождь не собирался заканчиваться. К сожалению, всего плохого в нашей жизни он не мог смыть.