«Обещал забрать – и заберу»: житель Зауралья пытается вернуть сестру, которую удочерила его мама

Алексей из села Усть-Уйское Курганской области, что на границе с Казахстаном, говорит как обычный деревенский мужчина: просто, прямо, окает и прибавляет к словам «то». После интервью захожу на его страницу в соцсети, чтобы узнать о нём побольше. В «интересах» много групп, посвящённых помощи детям и животным, блоги оппозиционных политиков. В закреплённой записи – неожиданно – длинная цитата Льва Толстого о счастье и борьбе: «Чтоб жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать…»

Жизнь Алексея теперь борьба – за сестру, которую он потерял. В 2014 году его мама Надежда Викторовна Филюгина решила взять из детдома девочку, ему тогда было 24 года. Говорила: «Сына воспитала, теперь надо дочку воспитать». Алексей был не против: сестра так сестра, в большом деревенском доме места хватит всем. Надежда Викторовна поехала в Курган в детский дом, и там ей приглянулась бойкая симпатичная девочка Настя (имя изменено – Ред.) двух лет.

– Ей сказали, что у девочки ВИЧ, она мне позвонила посоветоваться. Я ответил «Ничего, это же не инвалидность», – рассказывает Алексей.

В апреле того же года, когда разлилась река Уй, Алексей и его мама забрали Настю. Часть пути проделали по воде на надувной лодке, Алексей крепко держал сестрёнку на руках.

– Дети детдомовские немного другие, более закрытые, что ли, – говорит Алексей. – Но она быстро освоилась и заговорила. Сначала боялась засыпать без ночной лампы – у них так в детдоме принято, плакала, мы её включали.

Настя называла Надежду Викторовну мамой, малышка не догадывалась, что приёмная, но «добрые люди» в селе рассказали. Надежда Викторовна на это сказала: «Ты моя дочь». Мол, остальное неважно. Алексея Настя называла братом, вместе они проводили много времени.

– Я её не воспитывал, этим мама занималась, я с ней больше играл, мы ходили с ней собирать шиповник, подснежники, пасли корову. Обычные были отношения, как у старшего брата с сестрой, – рассказывает Алексей Филюгин.

«По половому признаку ко мне отнеслись»

В октябре прошлого года Надежда Викторовна легла на операцию в больницу с грыжей живота. Операция прошла нормально, Алексей общался с матерью, они с Настей ждали её из больницы, но спустя неделю женщина внезапно умерла. То ли тромб оторвался, то ли стало плохо с сердцем. У 53-летней Надежды был большой лишний вес, и это, видимо, сыграло роль в реабилитации после операции.

– От жизни тяжёлой, непростой умерла, – говорит Алексей. – Она меня одного с пяти лет воспитывала без отца, 90-е пережила. В совхозе работала телятницей и дояркой, одно время воспитательницей в детском садике.

В тот же вечер к Алексею приехали сотрудники органов опеки и сообщили ему, что Настю у него заберут.

– Я спрашивал, почему они не могут назначить меня временным опекуном. Мне сказали, что я ребёнку никто, никак к ней не отношусь. Как «не отношусь»? Она с двух лет у нас, на глазах моих выросла. Говорили, что девочке нужна женщина.

По половому признаку ко мне отнеслись – я так думаю, – как будто я ей враг. А как же тогда я раньше с ней жил в одном доме? Я же не с неба упал.

Алексей отмечает: органы опеки раньше проверяли семью, сначала часто, потом реже, как и положено по графику. Никаких претензий к Филюгиным не было, часто мама куда-то уезжала и Алексей один оставался с девочкой, и органы опеки об этом знали.

На новость о смерти мамы Настя отреагировала истерикой, до конца не понимала, что произошло. Чтобы успокоить 9-летнюю сестру, Алексей сказал, что учёные со временем могут изобрести способ воскрешать людей. Кто-то верит в Бога и в рай, кто-то в крионику – это личный выбор каждого.

Спустя два дня специалисты органов опеки приехали и забрали Настю в детдом. Алексею посоветовали сообщить девочке, что её забирают в детский лагерь ненадолго. Он так и сделал и пообещал, что скоро приедет за ней.

– Она была недовольна, не хотела никуда уезжать. И назвала меня папой, наверное от стресса, – говорит он.

Предложили учиться на родителя и отказали

Тогда же, в октябре, Алексей пришёл в органы опеки и написал заявление на удочерение Насти. Ему предложили собрать пакет документов и пройти школу приёмных родителей.

– Они мне ещё звонили и спрашивали, не хочу ли я, чтобы девочку забрала себе другая семья. Я сказал, что нет, – говорит Алексей.

4 или 5 декабря Алексей начал заниматься в школе приёмных родителей, никто ему не сказал, что 6 декабря Настю отдали другим людям. Когда в январе он пришёл с документом об окончании школы, его развернули домой.

Алексей перед расставанием дал Насте телефон, чтобы она ему звонила, но его, видимо, сразу отобрали. Новые приёмные родители запретили Филюгину общаться с ребёнком.

– У неё нет никого, кроме меня. Я обещал – и я заберу её, – тихо и настойчиво твердит брат.

Он не собирается сдаваться: покупает дом – его дом неузаконенный, а ему нужна жилплощадь для оформления документов; чтобы оплатить услуги юриста, продал быка. Юрист, правда, представлять его интересы отказалась, мол, Алексей выступает против спецоперации. Он зарегистрировался как самозанятый. Доход у него совсем небольшой: колет дрова, разбрасывает сено, помогает местным и фермерам, живёт подсобным хозяйством – в деревне это нормально.

Односельчане, с которыми пообщалась корреспондент «Собеседника», ничего плохого про Алексея рассказать не могли. Непьющий, негулящий, закрытый, правда. С девочкой, говорят, отношения были сестринско-братские, тёплые, если бы что-то другое заметили, пошёл бы слух.

– Если бы это женщина была, ей бы разрешили, а так – мужчина одинокий – подозрительно, – говорит местная жительница. – Они родные стали, столько лет вместе. Но хорошо ли девочке с ним будет? Что он может ей дать? У неё скоро начинается подростковый период.

Хочется верить, что суд и органы опеки разберутся и примут верное решение, и если Настю не вернут, то дадут ей встречаться с братом. Нельзя видеть во всем только плохое, семьи бывают разные, и такие, где приёмный брат намного старше приёмной сестры, – тоже.

Мнение эксперта: «Вряд ли идёт речь о произволе органов опеки»

Имеет ли приёмный брат или сестра первоочередное право опеки, мы спросили председателя Союза приёмных родителей Наталью Городискую:

– Такое право есть у родных братьев и сестёр, но не у приёмных. Здесь вряд ли идёт речь о произволе органов опеки, скорее всего они подстраховались: одинокий мужчина, старше девочки на много лет, мало зарабатывает… Наверное, у них были опасения. Сложно говорить, когда не знаешь всех деталей. Для девочки важно взаимодействие с родным человеком, у неё и так была травма потери, с ней должен работать специалист, но вряд ли кто-то с ней работает в селе в Курганской области.

Органы опеки и специалисты службы сопровождения должны провести с приёмными родителями работу, чтобы они разрешили девочке общаться с братом. При принятии таких решений важно учитывать интересы ребёнка прежде всего. Специалисты, сопровождающие семью (именно службы сопровождения, а не сотрудники органов опеки) также должны принимать в этом активное участие. Но во многих регионах, к сожалению, эти службы не развиты. Может быть, отсюда и такое решение – не доверять девочку одинокому взрослому мужчине из расчёта «как бы чего не вышло».

Специалисты по опеке управления социальной политики Целинного района от устных комментариев воздержались, «Собеседник» направил письменный запрос.