Неизвестная история. Тайны Трубецкого бастиона

Останки без малого 200 человек были найдены при раскопках в Петропавловской крепости в Петербурге 13 лет назад. Это эхо Гражданской войны

Фото: архив

Зимой 2009-го в Петропавловской крепости в Петербурге нашли массовое захоронение расстрелянных в годы Гражданской войны. Кто эти люди? Учёные смогли идентифицировать лишь несколько человек О том, как это происходило, «Собеседнику» рассказала кандидат исторических наук Ирина Карпенко.

Фото: Елена Скворцова
Кандидат исторических наук Ирина Карпенко

Трудный поиск

– В девяти захоронениях найдены останки 190 человек. Можно сказать, случайно: в музее велись плановые работы и, как обычно, сопровождались археологическими раскопками. Так обнаружили первое захоронение. Ну а потом музей несколько лет организовывал уже специальные раскопки – сначала за собственный счёт, потом при поддержке комитета по культуре города.

В результате обнаружили ещё 8 захоронений. Это – расстрельные ямы, останков в каждой было по-разному: где-то больше тел, где-то меньше. Одежда практически у всех казнённых одинаковая, каких-то личных вещей почти не обнаружено (только несколько матросских ленточек и офицерский жетон с корабля «Андрей Первозванный»). В целом же в захоронениях найдены довольно много останков в офицерской форме, но без знаков отличия. Это тоже мало что давало для идентификации: в те годы многие носили такую одежду. Как тут узнать, кто есть кто?

Фото: предоставлено Государственным музеем истории Санкт-Петербурга
Фото могильной ямы, обнаруженной на территории Петропавловской крепости в декабре 2009 года. Археологи проводят расчистку

– Особенно учитывая, что существующие списки казнённых в Петрограде 1917-1921-го невозможно сопоставить со списками узников именно Петропавловской крепости: последних попросту нет. Правда, точно известно, что они велись. Но пока ни в одном архиве регистрационные книги тюрьмы Трубецкого бастиона не всплывали. Есть, впрочем, списки заложников – их печатали в газетах. Но все тот же вопрос: как их сопоставить с найденными останками? Ведь в основном захоронения такие: к примеру, могила, где 20 человек, все мужчины примерно одного возраста...

Заложники «красного террора»

– После убийства редактора «Красной газеты» Володарского (именно там, к слову, и печатались списки заложников) в июне 1918-го, покушения на Ленина 30 августа 1918-го и в тот же день убийства главы Петроградского ЧК Урицкого советская власть официально объявила: раз убивают наших вождей, то в ответ на «белый террор» объявляем «террор красный». Начали брать заложников, которых расстреливали в ответ на какие-то действия противников, пытаясь таким образом усмирить контрреволюцию.

В заложники брали и просто тех, кто имел позицию и открыто о ней заявлял (журналистов, общественных деятелей), либо тех, кому не повезло с профессией (скажем, царские офицеры). Попадались, конечно, и те, кто и впрямь участвовал в заговорах. Других могли расстрелять просто по счёту, а многое зависело и от того, с кем и насколько близко заложник знаком, или чьим родственником являлся...

Фото: архив
Внутренний двор тюрьмы Трубецкого бастиона и ворота в музей

16 названы поимённо

– Установлены имена 16 человек из первого захоронения. Это невероятное везение. Во-первых, газетный список заложников в данном случае совпал по числу с количеством останков, которые были там обнаружены. Во-вторых, в этом захоронении была необычная пара: мужчина с ампутированной ногой и женщина. Женщин вообще редко расстреливали, а уж тем более сообщали об этом.

Следовательно, уже можно было за что-то зацепиться: есть имена, должности, звания этих людей. Значит, есть шанс найти следственные дела. И они нашлись!

А раз так, прояснилась биография расстрелянных.

В первом захоронении были останки людей, которые, по версии следователей отдела по борьбе с контрреволюцией ПетроЧК, в 1918-м организовали доставку людей и оружия к англичанам – из Петрограда в Мурманск.

Фото: предоставлено Государственным музеем истории Санкт-Петербурга
Первое захоронение, обнаруженное в декабре 2009 года на территории Петропавловской крепости на Заячьем острове

В материалах дела значатся*:

Ковалевский В. П., военврач – глава организации, связывал её с английской миссией, изобличён показаниями многих лиц.

Морозов В. В., находился в постоянных сношениях с полковником Сахаровым, имел сетку для шифрования секретных сообщений. Признал своё участие в белогвардейской организации.

Туманов В. С., один из ближайших агентов Ковалевского по вербовке белогвардейцев, изобличён показаниями других членов организации.

Де-Симон А. М., один из крупнейших агентов Ковалевского, вербовал белогвардейцев, снабжал их деньгами и отправлял на Север.

Логин И. О., предоставлял свою квартиру для встречи агентов Ковалевского.

Плен П. М., в 1917-м был главой организации, отправлял офицеров на Дон.

Грабовский А. А., польский легионер, тесно связан с французскими миссиями, отправлен французами на Мурман.

Шульгина В. В., была пайщицей и главной инициаторшей кафе «Goutes», служившего явкой для белогвардейцев. Содержала за свой счёт и давала приют у себя на квартире агенту организации Соловьёву.

Соловьёв Г. А., сознался в участии в белогвардейской организации, по требованию которой поехал в Торошино и поступил на службу в Псковский уездный военный комиссариат.

Трифонов И. Н., член «партии народной свободы», имел связи с Мурманом и отправил туда одно лицо, назвать которое он отказался, но которым оказался Морозов.

Бетулинский Ю. А., титулярный советник, участник Русско-Английского ремонтного судостроительного т-ва на Мурмане, которое занималось посылкой людей на Север и вырабатывало план оккупации Северной Области.

Весёлкин М. М., главный организатор Русско-Английского т-ва.

Рыков А. Н., член Русско-Английского т-ва.

Христек И. П., шпион, состоял на службе у французов. Производил растраты, подлоги и шантажи.

Абрамсон К. А., шпион-белогвардеец с подложными документами систематически ездил на Украину в целях осведомления тамошних белогвардейский организаций.

Смирнов И. А., вооружённый грабёж.

ДНК-экспертиза в действии

– Вёлся поиск дел в архивах, сопоставлялись разные сведения, антропологи проводили реконструкцию облика расстрелянных по методу профессора Герасимова… В общем, удалось подтвердить, что в первом захоронении были останки перечисленных людей. По крайней мере, среди них точно находились генерал-майор Рыков, контр-адмирал Весёлкин, командир линейного корабля «Измаил» Плен, командующий заградителем «Ильмень» Десимон, санитарный инспектор Балтийского флота Ковалевский...

Фото: предоставлено Государственным музеем истории Санкт-Петербурга
Генерал-майор Александр Николаевич Рыков

– Удалось узнать больше об этих людях. К примеру, Александра Николаевича Рыкова арестовали 24 октября 1918-го в собственной квартире. Месяц он просидел в тюрьме и лишь потом был допрошен. Рыков учился в Морском корпусе в Петербурге, затем поступил мичманом на Черноморский флот, в 1899-м служил в Кронштадте. В конце 1901-го его отправили на Тихий океан, где он и пробыл до 1905-го. Участвовал в Русско-японской войне, во время боев при Порт-Артуре служил на броненосце «Полтава», получил ранение, ему ампутировали ногу выше колена. Эти важные сведения очень помогли при идентификации.

Дореволюционная биография Рыкова хорошо изучена историками русского флота, но из-за отсутствия данных о месте заключения и гибели офицера, только генетическая экспертиза могла подтвердить или опровергнуть гипотезу о том, что в Петропавловской крепости обнаружены именно его останки.

Как оказалось, в Петербурге живут прямые потомки Рыкова от второго брака, которые согласились на ДНК-анализ. Более того, внук генерала Николай Крылов рассказал, что его мама всю жизнь хранила последнюю записку отца, которую Рыков отправил жене осенью 1918-го. Он показал нам этот документ: «Юля сижу в Петроп. крепости камера №67. Когда освободят, неизвестно. Поесть не дают второй день. Прошу прислать что-нибудь поесть, если можно почаще. В какой час все равно, другим приносят и поздно вечером. Сплю на полу. Желательно получить и подушечку, полотенце и мыло. Кружку для питья и что-нибудь пить (чай, кофе, сахар) бумагу и карандаш»*.

Фото: архив
Дверь в камеру №67 Трубецкого бастиона, в которой, судя по записке, сидел Александр Рыков

– Останки генерала были переданы семье, его похоронили в семейной усыпальнице на Новодевичьем кладбище в Петербурге.

Впрочем, это единственная генетическая экспертиза, которую удалось сделать. И хотя кому принадлежат остальные останки из первой могилы, также установлено, по остальным не найдено прямых родственников, а по некоторым – даже фотографий этих людей.

Адъютант великого князя

– Других захороненных в первой могиле и проходивших по данному делу идентифицировали на основе тех материалов, которые обнаружены в Российском государственном архиве (РГА) ВМФ.

Так, одним из расстрелянных был контр-адмирал Михаил Михайлович Весёлкин – адъютант великого князя Алексея Александровича, флигель-адъютант Николая II, комендант Севастопольской крепости… Все эти сведения содержались в его личном деле.

Фото: Предоставлено Государственным музеем истории Санкт-Петербурга
Контр-адмирал Михаил Михайлович Весёлкин

– Михаил Михайлович был потомственным дворянином, кавалером многих российских и зарубежных орденов. Участвовал в экспедиции на Балканы в годы Первой мировой войны.

Арестован был 25 октября 1918-го на своей квартире в Петрограде, допрошен лишь через неделю – 2 ноября. И вероятнее всего, вскоре после этого был переведён в Петропавловскую крепость.

Участия в заговоре он не признавал, но в декабре 1918-го расстрелян по приказу «тройки».

Его жена ещё раньше эмигрировала в Великобританию и о судьбе контр-адмирала ничего не знала. Так же как и сестра – Ольга Михайловна Весёлкина – она была фрейлиной императрицы Александры Федоровны, после октябрьской революции в 1917-м уехала в Екатеринбург. Там она потом (с 1930-го) стала руководителем кафедры иностранных языков в Свердловском университете. Выяснилось – детей у неё не было, так что генетическую экспертизу провести невозможно.

Мог быть заговорщиком

– Удалось найти фотографию ещё одного расстрелянного – это капитан Павел Михайлович Плен. Кстати, судя по всему, вот он-то как раз действительно был заговорщиком. Хотя во время допроса 14 ноября 1918-го ни в чем не признался, есть мемуары эмигрантов, в которых обозначается участие Плена в белогвардейских организациях.

Фото: Предоставлено Государственным музеем истории Санкт-Петербурга

– Его арестовали 5 августа 1918-го. Павлу Михайловичу было тогда 43 года, большую часть жизни он провёл на флоте. «...все время, почти 25 лет был в плавании… Участвовал в боях. Получил все отличия, кроме Георгия», – говорил он на допросах. И действительно, в его послужном деле отмечено, что при взятии города Инкоу он был награждён орденом Св. Владимира IV степени с мечами и бантом и орденом Св. Анны IV степени с надписью «За храбрость» – за постановку минных заграждений у берегов Квантуна.

Впрочем, в аттестационных листах Плен характеризовался очень по-разному. Судя по всему, оценка его квалификации сильно зависела от проверяющих. Например, была и такая: «Любовь к морю и службе сомнительная. Начитанность хорошая. Опытен, боится ответственности. Крайне молчалив, сознание долга слабое, способен не пренебрегать личными выгодами и удобствами и не говорит об том. Дисциплинарность условная. Когда находится в возбуждённом состоянии выходит из границ элементарного понятия о ней. С начальством дерзок, не умеет держать себя, любим сослуживцами»*.

Напротив, вице-адмирал Михаил Бахарев в августе 1911-го так охарактеризовал своего подчинённого: «К судовой службе очень способен. Нравственности отличной. Твёрдый, решительный характер, очень смел, здоров. Очень воспитан, дисциплинарен. Старый, опытный и отличный командир миноносца. В нужную минуту не продаст»*.

«Не признаю никаких насилий»

– А вот фотографии капитана второго ранга Анатолия Михайловича Десимона нет. Впрочем, его личное дело, хранящееся в РГА ВМФ, и списки заложников, которые публиковались, напомню, в «Красной газете», а ещё и «Петроградской правде и «Северной коммуне» (его имя было напечатано во всех) помогли идентифицировать его останки.

Десимона арестовали 24 августа 1918-го как заложника. Ни к каким партиям и организациям он не принадлежал. На допросах заявлял: «по убеждениям христианин и не признаю никаких насилий над человеческой личностью, но подчиняюсь существующим порядкам, той страны, где живу»*.

Десимон служил в штабе командующего флотом на Тихом океане, а во время русско-японской войны – на минных заградителях и в порту Владивостока, командовал миноносцем, служил на минном крейсере «Эмир Бухарский»… А в годы Первой мировой войны командовал заградителем «Ильмень»*.

В его аттестации написано: «Мог бы успешно заведовать большим хозяйственным делом. В военно-морском деле находится в курсе всего что требуется. Знает хорошо законы, уставы и ревизорское дело. Говорит по французски свободно. Опытен, как в ревизорстве, так и в делах ратных и экипажных. Имеет развитое чувство долга. Весьма дисциплинарен. Весьма корректен и выдержан, как с начальниками так и с подчинёнными и относится ко всем ровно. Воспитан и умеет держать себя в обществе. Может представительствовать. Солиден и не кутит. Честен и аккуратен. Прекрасный семьянин. Политические воззрения мне неизвестны, т.к. в своём присутствии на корабле не дозволяю говорить ни о чем либо касающимся религии или политики. Во всяком случае Десимон человек из порядочного общества и человек порядочный и отнюдь не красный. Всегда будет верен слову и присяге»*.

Удалось кое-что узнать о его семье, братьях… Надеялись, что возможна генетическая экспертиза. Но в одном из личных дел офицера обнаружилось, что он был усыновлён. Так что настоящие кровные родственники так и не найдены.

Фото: архив
Коридор тюрьмы Трубецкого бастиона

Пострадала за брата?

Вера Викторовна Шульгина – единственная женщина в первом захоронении. Она была сестрой полковника Преображенского полка Бориса Шульгина – это довольно известный монархист, резко не принимавших советскую власть. Участвовал в Гражданской войне на стороне белых, потом эмигрировал, кажется, в Голландию. Думаю, она пострадала потому, что приходилась ему сестрой.

Вера Шульгина из состоятельной семьи. А когда в России начались революции, открыла кафе, чтобы зарабатывать на жизнь. Но в 1918-м большевики воспринимали кафе как место, где собираются «бывшие» и устраивают заговоры. Содержателей кафе проверяли очень тщательно. Веру Викторовну арестовали именно как хозяйку белогвардейской явки.

Она не участвовала во всем этом, даже если в её кафе и впрямь была такая явка. Это отчётливо видно из материалов допроса: она вообще не очень понимала, о чем речь, какое обвинение ей предъявляют. В основном её спрашивали о знакомстве с какими-то людьми… Но в конце концов, это же не преступление – быть с кем-то знакомым.

На мой взгляд, Шульгиной просто не повезло: такое совпадение – сестра монархиста да ещё и кафе содержала…

К сожалению, антропологи не смогли восстановить её портрет по черепу из-за его плохой сохранности. И фотографии найти не удалось. Но то, что в этом захоронении именно она – сомнений нет. Есть несколько совпадений, как я уже говорила, в том числе возрастная структура останков.

Главарь?

Владимир Павлович Ковалевский был арестован 21 августа 1918-го. Надо сказать, что в марте 1917-го он был назначен санитарным инспектором Балтийского флота «в каковой [должности] и оставался до 1 июня 1918 г., когда по прибытии флота в Петроград вышел в отставку»* – написано в его следственном деле. Потом был объявлен главой белогвардейской организации и в декабре расстрелян.

Был ли он действительно руководителем заговорщиков, или, как многие, просто хотел как-то выжить в то сложное время, кто сейчас точно установит?

Он закончил Казанский университет, в 1904-м в составе Красного Креста отправился в Порт-Артур, затем был врачом-волонтёром на крейсере «Паллада». Попал в плен к японцам. После освобождения служил в Медицинской академии в Санкт-Петербурге.

С 1907-го поступил на военную службу, судовым врачом. Кстати, недолго находился в вооружённом резерве крейсера «Аврора»…

Истории жизни восстанавливали по кусочкам, как пазлы

– По остальным захоронениям идентификация, как я уже упоминала, – процесс невероятно трудный и, судя по всему, будет ещё долгим.

Сейчас антропологи собирают свой банк данных: от каждого неидентифицированного человека берут кусочек материала, восстанавливают облик по черепу (если сохранился) и т. д. Исследователи, пытаются отыскать документы, проливающие свет на судьбы заложников. И по кусочкам все-таки какие-то истории собираются.

Например, кроме Шульгиной, в разных захоронениях есть ещё две женщины. Обе примерно одного возраста. Женщин в заложники практически не брали, и довольно быстро в списках была найдена Елизавета Полубояринова. Она подходит: пожилая дама, ей около 60 лет… Была арестована после Февральской революции. Не известно, сидела ли она именно в Петропавловской крепости, или где-то ещё – таких данных нет. А если Полубояринова попала-таки в Трубецкой бастион, то в каком из захоронений её останки? У нас же две казнённые дамы преклонных лет… Надо искать дальше.

Где захоронят?

– Останки пока находятся в специальном хранилище, – говорит Ирина Карпенко. – Сроков, когда следует закончить исследование, не установлено. Но, конечно, хотелось бы захоронить останки, раз их сегодня невозможно идентифицировать. Они все подробнейшим образом описаны, отсняты, у каждого взяты образцы, в том числе ДНК – на будущее, если появится возможность как-то уточнить, кто это был. Не исключено, через десяток лет появится новая методика, которая позволит это сделать. Хотя и сегодня иногда приходят люди и говорят: я думаю, тут мой дедушка.
Но как установить, с какими из 170 останков сравнивать ДНК пришедшего? Это очень дорого.

*Орфография документов сохранена

Рубрика: Общество

Поделиться статьей